Если бы мне нужно было выбрать одного учителя, с которым я ассоциирую 43 школу, то это была бы Елена Дмитриевна Волжина. Для меня она была одновременно любимой классной руководительницей и учительницей нелюбимой литературы. Но прежде всего она была образцом внутренне свободного человека, вообще без комплексов. Казалось, для неё нет неудобных тем для разговора. До неё я таких людей не встречал, это производило очень сильное впечатление.

Наше знакомство было заочным. Перед моим переходом в 43 школу у нас дома появился список литературы для летнего чтения. Он был до омерзения длинным. Я в школьные годы очень любил читать, но у меня с раннего детства была привычка самому выбирать книги для чтения. Свобода чтения была важнейшей свободой в моём на самом деле не очень счастливом детстве. Хочу - читаю про астрономию, хочу - про самолёты, хочу - Солженицына в “Новом мире”. Родители велели мне прочитать ровно одну книгу - “Как важно быть серьёзным” на английском, и чётко объяснили, зачем - чтобы набрать словарный запас. Мысль о том, что какая-то Елена Дмитриевна будет за меня решать, что читать, вызвала полное неприятие. Так что список я отложил в сторону. А когда на первом уроке оказалось, что нужно выходить к доске и рассказывать о прочитанном, я просто рассказал о “Золотом телёнке”, которого ранее с удовольствием прочитал без каких-либо указаний и списков.

К сожалению, этот эпизод заложил основу моих отношений с учительницей литературы на последующие 3 года. Понимания, зачем нужна художественная литература, у меня не было, даже на уровне “инструкция к жизни”. Не интересовавшие меня книги я попросту не читал, а Елена Дмитриевна на это обижалась и ставила мне двойки. Она поставила мне больше двоек, чем все остальные учителя вместе взятые.

Даже с любимыми авторами всё было невпопад. У Войновича мне нравилась “Москва 2042”, а Елена Дмитриевна задала нам “Чонкина”, которого я воспринял как глупую пародию на Швейка и читать не стал. У Солженицына мне нравились “Архипелаг ГУЛАГ” и “В круге первом”, а Елена Дмитриевна задала читать "Ивана Денисовича". Я и сам начинал читать его из интереса, но бросил, недоумевая, зачем Солженицын написал очевидное? Не увидел там ничего нового по сравнению с гораздо более ярким и ёмким “Архипелагом”.

Единственной книгой, которую я под влиянием Е. Д. с удовольствием прочитал, стал роман “1984” Оруэлла. Я по обсуждению на уроке вдруг осознал, что эта книга написана языком научной фантастики. Мне безразличны были размышления ГГ, но сверкавшая над городом пирамида министерства правды, обещавшая интересное путешествие в будущее, меня сильно зацепила. Старьевщики как хранители информации, точная дозировка визуальных деталей, чтобы подстегнуть воображение читателя, при этом его не ограничивая - именно так Артур Кларк писал про каких-нибудь невероятно продвинутых инопланетян. Кларка я обожал за полёт воображения и полное отсутствие морализаторства, и меня очень заинтриговало, неужели можно так же классно писать обычные книги?

Так что от уроков литературы в моей голове остались Оруэлл, умение писать тексты и убеждение, что главная задача автора любого текста - беречь время читателя. Надеюсь, я занимаю достойное место в паноптикуме плохих учеников Елены Дмитриевны!

В школе работала ещё одна яркая женщина, которую тоже звали Елена Дмитриевна. Она находилась в квантовой суперпозиции с учительницей литературы и была нашей классной руководительницей. В то время как учительница литературы для меня была символом несвободы и принуждения к унылому чтиву, классная руководительница была самым потрясающим человеком из всех встреченных мной на тот момент. Яркая, открытая, свободная, совсем без ненавистных мне педагогических замашек. И мне было, с чем сравнивать!

Первые семь классов я проучился в неплохой школе номер 125 в Ясеневе, где у меня сменились несколько классных руководителей. Молодой математик, отрабатывавший распределение. Пожилая учительница литературы, помешанная на пионерии и любви к Родине, причём искренне. Владимир Михайлович Болдырев, учитель физики, невероятный мотиватор, который пробудил во мне интерес к физике и информатике и которому я очень многим обязан. Классное руководство было для него чистой формальностью. И наконец, молодая химичка и комсомолка, которая в “благодарность” за интересный рассказ о Бермудском треугольнике на классном часу назначила меня политинформатором. По счастью, вскоре она пожаловалась моим родителям на моё плохое поведение и я тут же отказался делать политинформации, ибо недостоин, получив в ответ не менее лицемерную речь про трусость и целеустремленность.

Умудрённый этим опытом с разными классными руководителями, я и попал в руки Елены Дмитриевны. И всё сразу стало по-другому.

До сих пор не знаю, как такое возможно, но в школе я сочетал комплекцию задохлика с повышенной склонностью к насилию. И перейдя в сорок третью, тут же слегка подрался с Вадимом Бриком. Классная руководительница пригласила меня на беседу с глазу на глаз. Я настроился на привычное воспитательное нытьё про то, как я подвожу родителей, и угрозы страшным РОНО. Но оказалось, Елена Дмитриевна вовсе не собиралась меня ругать. Напротив, она очень заинтересовалась дракой, спрашивала, чего я добился, и нельзя ли было добиться этого без драки. Как ни удивительно, моя склонность к насилию после этого резко упала, при этом Е. Д. мне врагом не стала, а наоборот, я её очень зауважал. Вот это просто высший пилотаж был с её стороны.

Те, у кого был только один классный руководитель, вряд ли понимают, насколько крутой была Волжина даже в контексте нашей школы, и как нам с ней повезло. Будучи наверняка непростым человеком по жизни, в школе она была островком спокойствия, у неё всегда можно было спросить совета, если повздорил с другим учителем. У неё не было комплекса обнаглевшей пионервожатой, требующей активности ради активности. Она старалась привлекать нас к разнообразной внеклассной активности, но не превращала её в унылую обязаловку и никогда не переступала черту, когда классный руководитель становится врагом и начинает портить жизнь подопечным.

Мой восторг от неё разделяли и родители, с удовольствием ходившие в школу по любому поводу. “Приятно пообщаться с нормальными людьми”, говорил тогда отец. К несчастью для них, Елена Дмитриевна не вызывала в школу родителей за проступки детей, иначе приятного общения с нормальными людьми было бы гораздо больше.

Кроме той первый беседы, я никаких воспитательных мероприятий по отношению к себе не заметил. Но уверен, что чисто благодаря личному примеру Елены Дмитриевны покинул школу куда лучшим человеком, чем когда в неё пришёл. Начиная от способности нормально относиться к людям с совершенно другими взглядами и кончая умением не обижаться, если организованное мной мероприятие не находит отклика среди знакомых. Ибо это просто обратная сторона отсутствия обязаловки. А моя ужасная успеваемость по литературе к концу учёбы превратилась просто в постоянную шутку между нами.

С юмором у неё было отлично. Однажды мы развернули все парты в 37 кабинете задом наперёд и стали с нетерпением ждать начала урока. Прозвенел звонок, вошла Елена Дмитриевна и… ничего не заметила! Она провела урок, как ни в чём не бывало. Было довольно некомфортно сидеть, глядя в заднюю стену кабинета, с маячившей где-то за спиной учительницей. “Парты только обратно разверните", сказала она напоследок.

Казалось бы, я должен был обижаться на бесконечные двойки. Но эксперимент показал, что Е. Д. мои оценки не занижала, а наоборот, завышала! Однажды мы с моим соседом по парте Лёшей Зингером из хулиганских побуждений написали совершенно одинаковые сочинения на свободную тему, слово в слово. И сдали их в разное время, чтобы они были не подряд в стопке сочинений. Он получил тройку, а я за точно такое же сочинение получил четвёрку. Одну из немногих моих четвёрок по литературе…

Мне ещё в школьные годы было ясно, что моя классная руководительница - лучшая из возможных. И в контексте нашей школы, и за её пределами. Когда приятели из параллельного класса жаловались на свою классную, я внутренне гордился тем, что у “Елены” такие глупости в принципе невозможны. Реально, лучшая в мире. И сейчас я тоже так считаю.

С юбилеем, Елена Дмитриевна! Долгих и счастливых Вам лет жизни, здоровья и учеников, понимающих, зачем им литература )

 

Константин Кукушкин (XVII), 
3 января 2025