На нашей выпускной фотографии Володя Мозговой именно такой, каким я его помню. Голова и шея немного напряжены... Он смотрит с фотографии как бы надменно, слегка повернув голову в сторону объектива. Однако ощущение надменности ложно. Говорили, что в раннем детстве Володя перенес тяжелое заболевание, в результате которого были нарушены речь и координация движений. Отсюда и этот «горделивый» поворот головы, и напряженные мышцы шеи. Тот удивительный случай, когда физический недостаток непостижимым образом приковывает к человеку внимание. 

Володька был очень выразителен. Вероятно, именно поэтому он всегда был заметен в классе, и общаться с ним было легко. Есть такая мягкая игрушка – маска из губки, которая надевается на пальцы. Сдвигаешь пальцы, и маска выдаёт целый калейдоскоп эмоций. Володино лицо было таким же подвижным. Эмоции на лице сопровождала столь богатая мимика, что ошибиться было невозможно. Если он радовался, то буквально весь искрился. Если огорчался, то его лицо просто «складывалось пополам». Он был таким же, как все мы, и интересы у нас в те годы были примерно одинаковые. Любил слушать диски модных западных групп, уважал джинсы, с удовольствием ходил на школьные вечера и танцевал вместе со всеми, хотя при этом немного смущался. Как-то мы оказались рядом во время лыжного кросса. Опираясь на лыжные палки, Володя стоял запыхавшийся и раскрасневшийся, в надвинутой на глаза спортивной шапочке. На лице была крайняя усталость. Мы немного постояли, перекинулись какими-то словами и двинулись дальше. Конечно, ему было тяжелее, чем нам, но он никогда не жаловался.

Однажды я побывал у Володи дома. Тогда мы часто переписывали друг у друга музыку и, скорее всего, я заходил к нему со свои магнитофоном. Подробности этого эпизода почти стерлись из памяти, но сам факт запомнился. Не берусь утверждать, но вроде бы Володя жил с бабушкой, а его родители часто выезжали в командировки. Во всяком случае, по комментариям учителей о родительских собраниях, я почему-то запомнил именно «бабушку Володи Мозгового». Учиться Володьке было не просто. У него были проблемы с речью, и всё, что для остальных не составляло труда, требовало от него дополнительных усилий.

Вместе со всеми парнями нашего класса Володька любил играть на переменах в «слона». При этом его участие в игре не обходилось без «эксклюзивного соло». Сначала участники одной команды выстраивались, согнувшись друг за другом, а участники второй – с разбегу прыгали на спины стоящих впереди, стараясь при этом не упасть. Когда одна команда таким образом взгромождалась на другую (получался «слон»), нижние еще должны были пройти несколько шагов со своей ношей, чтобы их не считали проигравшими. И вот тут наступал Володькин звёздный час. Он был довольно рослым, и его последний прыжок зачастую решал исход поединка. Надо было видеть, как Володя Мозговой готовится к решающему прыжку! В этот момент на его лице отражалось всё сразу – азарт, сосредоточенность, озорство, удивление, лукавство, он нагибался, картинно расставлял руки и ноги в стороны и… дальше происходило знаменитое полунинское действо «всё, пошёл на разбег!» из фильма М.Захарова «Убить дракона». С десяток голов на слоне одновременно поворачивались назад, пытаясь угадать, куда прицеливается и куда приземлится Володя Мозговой. Но всё было тщетно. Он взвивался в воздух и пикировал на слона совершенно непредсказуемо. Попадание этой «самонаводящейся ракеты» давало однозначный результат – слон вздрагивал всей массой нагромоздившихся тел, охал от напряжения множеством голосов, коленки у команды «нижних» подкашивались, и с хохотом гора из двух команд заваливалась на бок. 

В 1975 году мы организовали в 43 школе вокально-инструментальный ансамбль, который скромно назвали «Голоса планеты» или «Planet’s Voices». Через некоторое время слух о наших репетициях прошёл среди одноклассников. Володя Мозговой был одним из тех, кто захотел побывать у нас на репетиции. Всё проходило обыденно, как всегда. Сначала долго распаковывали и настраивали аппаратуру, гитары, обсуждали репертуар, пиликали каждый на своем инструменте, подбирая тональности, тембры, громкость. Потом, наконец, начали играть и записали несколько песен на магнитофон. Хорошо помню, с каким интересом Володька наблюдал за всем происходящим, комментировал, а во время одной из песен не выдержал и начал пританцовывать, что и зафиксировала магнитофонная запись. Несколько позже я спросил его: «Ну, как твоё впечатление?». Володя отвёл меня немного в сторону, тактично наклонил голову, чтобы слышал только я, и с серьёзным выражением лица произнес: «Лажа». «Ты не обижайся», – добавил он, стараясь выговаривать слова четче и как можно тише – «но вам не стоит выступать с такой музыкой». А я и не обиделся. Ведь мы только начинали наши музыкальные эксперименты, и для нас были важны все отзывы, включая критические. Я был благодарен Вовке за его мнение – отрицательное, но высказанное откровенно. 

Был май 1977 года, близился «Последний звонок», и на переменах между уроками мы стали чаще выходить на улицу. Парни-выпускники как-то все разом посерьёзнели и выделялись возле школы небольшими группами. Кое-кто покуривал… Наши девочки-выпускницы наоборот – приносили из дома прыгалки и разрумянившиеся прыгали через них, совсем как первоклашки. Все это выглядело очень трогательно, как последняя попытка удержать детство. Пусть хоть через прыгалки еще раз ощутить напоследок очарование детских лет, его уходящую и неповторимую прелесть. 

Буквально за считанные дни до «Последнего звонка» я принёс в школу фотоаппарат. Фотографировались на память. Майское солнце слепило глаза и приходилось щуриться. За нашими спинами виден невысокий школьный забор и угол магазина «Польская мода» с парикмахерской на втором этаже. Очень рад, что в этот момент рядом с нами оказался Володя Мозговой. На фото он справа, выпрямился в полный рост и заложил руки в карманы. Как хотелось бы сегодня показать Володьке эту фотографию 1977 года…

 Светлая тебе память, Володя! Мы тебя не забываем и благодарны за школьную дружбу.  

Андрей Злобин, выпуск 1977 года