Походные традиции в 43 школе были очень крепки. Ходили на выходные по Подмосковью, ходили на осенних и весенних каникулах в Крым и на Кавказ. В сентябре был даже отдельныый внеучебный день, день Турслета, когда вся школа с 6 по 11 класс собиралсь на ночевку на большой поляне. Те, кому школьником довелось пережить такую ночь в лесу, помнят ее потом всю жизнь.
Походы М.А.Гинзбург, 1977
Тхаб - 1990 /кинопленка/
Турслёт - 2008
Турслёт - 2009
Полина Волкова /#26/, учитель биологии
Летом 2012 года мы с моей одноклассницей Людой Абрамовой (теперь каждый шестиклассник знает ее – идейного вдохновителя биопрактикума – под кодовым названием Людмила Андреевна) и выпускником биокласса Юрой Быковым сидели под чахлыми деревцами посреди бурятской степи и с тревогой глядели на приближающуюся грозовую тучу – пройдет стороной или обрушится на нас? Наконец, я ободряюще воскликнула: "Я верю в добро!" (в том смысле, что всё обойдется) – мне не терпелось выманить моих спутников из жалкого укрытия и продолжить флористический маршрут. Я уж не помню, был ли оправдан мой оптимизм (наверное, нет, как обычно), но этот нехитрый лозунг неожиданно привел в восторг Юру. "Полина верит в добро!" – повторял он – "Она досаждает окружающим исключительно во имя добра!"
Конечно, Юра как человек креативный и последовательный подарил мне на день рождения, который случился через месяц после описанных событий, футболку с соответствующими надписями, сделанными замазкой. Вот она я в этой футболке, Беломорская экспедиция биокласса, преданье старины глубокой. Чем же занималась я там в 2012 году? Нет, не несла свет знаний школьникам и не добывала уникальные научные данные. Я построила маленькую баню и огромный стол (стоят до сих пор!), а еще развозила всех на моторной лодке, кому куда нужно было... Ну вот, отвлеклась.
Да, эта футболка пришлась мне по вкусу, я с удовольствием носила ее в школе, и однажды случайно оказалась в таком виде на сцене. В тот год Юрий Владимирович передал почетную обязанность награждения победителей отдельных направлений интеллектуального марафона заведующим соответствующих кафедр. Никто сейчас, конечно, не поверит, но да, тогда я заведовала кафедрой биологии (звучит, а?). Юрий Владимирович, вдоволь налюбовавшись моим нарядом из зала, подошел после окончания церемонии и спросил: "Ты правда веришь в добро?" (конечно, он достаточно хорошо знал меня, чтобы иметь все основания усомниться в этом). Я, запинаясь от неожиданности, пробормотала что-то о том, что эту футболку подарили мне ученики и что им виднее. А потом, уже гораздо более уверенно, заявила, что если я и верю в какое-то там добро, то уж только то, что с кулаками. Тогда Юрий Владимирович приблизился ко мне и зловещим шепотом сообщил: "Добро не бывает с кулаками. Поэтому зло всегда побеждает".
Алексей Валерьевич Кузнецов, учитель истории
Школа №43 во время оно в походы много хаживала. Весна 1990-го года, мартовские каникулы, поход по маршруту Тхаб-Геленджик. Три группы прибывают на вокзал Краснодара в начале четвертого утра. Руководители сгрузили школьников в здание вокзала и отправились все вместе кого-то искать (дежурного по вокзалу? автобус? кто сейчас упомнит...) Южная ночь, перрон ничем не освещается. Вдруг над нашими головами оживает громкоговоритель и, похрюкивая, сообщает: "Юрий Владимирович Завельский поздравляет (дальше перечисляются наши фамилии-имена-отчества) с прибытием в город Краснодар"
Шок.
Минут через несколько склонная иногда к сентиментальности Елена Дмитриевна Волжина умиленно предположила, что директор дал на вокзал соответствующую телеграмму. Однако мужчины (Кацва, географ Шугарев и я) обвинили ее в идеализме и постановили провести следствие и крепко допросить подозреваемых (список из дюжины лиц мужеска пола). Допрос ничего не дал ввиду неподдельного алиби на сонных физиономиях предполагаемых делинквентов - они были обалдевшими не менее наших. Запахло "висяком" (или, ежели угодно, "глухарем").
И только потом выяснилось, что в то время, как остальные организмы попроще шумно устраивались на рюкзаках и лавках досыпать, тишайшая девушка Оля по привычке читать написанное изучила стенд информации. Среди прочих благ, низвергаемых вокзалом на головы пассажиров, значилось: "Объявление по громкой связи - 50 коп."
Полтинника Оле было не жалко...
Сергей Дмитриев /#21/
Читая истории о 1543, не могу не вспомнить про сводный поход в Крым 1996 г., в котором участвовало много народу 9-11 классов и даже свежие, но всё же выпускники – скажем, Макс Меньшиков, который выполнял ответственную, но рискованную функцию бензовоза, и мы его пуще зеницы ока берегли от обоняния проводников.
Это была весна моего 11 класса, и родители гуманно отпустили меня на целую неделю, разрешив вырваться из сумасшедшего бега по репетиторам. Увы, это так и остался мой единственный нормальный поход, хотя стремление в душе пело всегда, поэтому помню я его хорошо.
Вели нас Леонид Александрович Кацва и Михаил Романович Геллер, хирург и бард, возглавлявший тогда в 1543 фантомную, но славную «секцию туризма». Его портрет потом долго – до переезда – висел у меня над столом как образец для выстраивания жизни и вообще идеал.
Несколько дней мы постояли у пещерного города Эски-Кермен, где было замечательно красиво, и было очень легко представить себе, что город ещё недавно был полон жизни, несмотря на свою пещерную странность. Там, кстати, нами было обнаружено захоронение с непонятными, довольно примитивными человеческими черепами. Целый могильник на дальнем отроге городища. Возможно, незадолго до нас там побывали копатели – черепа лежали в неглубокой и разрытой яме. Мы сообщили о находке в Бахчисарайский музей. Кто там был похоронен? Верно ли Михаил Романович определил, что черепа эти не совсем обычные – то ли древние (вряд ли), то ли отражающие антропологические особенности населения города? Не знаю, но мне, как будущему несостоявшемуся археологу, это было более чем интересно.
Воды на Эски-Кермене было мало, за ней надо было ходить на тоненький ручеек (вернее, бьющую из горы струйку) за пару километров. Как назло, именно мне выпало дежурить в день сворачивания лагеря. Начиналось всё неплохо - я встал, мы с напарницей поставили каны греться на примусах на такую удобную каменную полочку, лагерь еще спал. Далее всё произошло стремительно - из палатки начальства вышел Геллер, который, потягиваясь, поглядел на каны и очень уютно сказал: "Сейчас они у тебя упадут". И они, естественно, немедленно упали. Воды больше не было. Не дожидаясь расправы, я схватил канистры и с позором рванул к роднику. Пробегая мимо палатки начальства, я услышал, как Михаил Романович также уютно говорит ЛА: "Там твои ребята каны разлили!" Громкий рык: "БАРРРАНЫ!" я слышал уже издалека. В общем, выход задержался. Но меня не съели, потому что тот поход был в целом вегетарианский.
От Эски-Кермена мы мимо Чолтера дошли до Мангупа и совершенно выдохлись. Как сейчас помню, была дилемма – остановиться почти у шоссе на турбазе или пройти повыше в горы. Практически бездыханно лежа на рюкзаках, каждый из нас максимально спокойно говорил начальству, что пройти ещё хоть 10 километров проблемы вообще не составляет, но зачем, раз и тут такое неплохое место? Ночёвка на Мангупе была минусовой. Поскольку костёр разводить было нельзя (на турбазах общекрымский запрет на разведение костров соблюдался особенно строго), то грелись у свечки.
После осмотра всего, чего положено, и замечательной лекции Леонида Александровича, после которой я до сих пор к Крыму отношусь очень-очень трепетно, мы отправились ждать автобус до Бахчисарая. Там у местного жителя за какие-то символические деньги было куплено страшное количество банок персикового компота советского ГОСТа, которые были с огромным энтузиазмом съедены в ожидании автобуса. Кроме этого компота мы в Крыму еды не покупали. При подготовке к походу было принято решение всю еду и бензин брать с собой – кто знает, что там, на месте, можно, а чего нельзя купить. Так что рюкзаки были изрядные.
В Бахчисарае, благодаря напористости (и обаянию) нашего начальства, нам разрешили разбить лагерь прямо за ханским дворцом – там был такой парк с танками и обелисками. Во дворец ходили за водой практически в Бахчисарайский фонтан. Волшебно.
После осмотра Чуфут-кале на совершенно забитой электричке мы отправились в Севастополь, где уже просто прожигали жизнь – гоняли на нескольких такси в Кастрополь, где уже пахло летом, и там даже купались (30 марта). Вода была адово холодная, но ряд стойких (скажем, Лёня Геллер) даже помыли голову. До сих пор помню эту картину, как образец победы человека над своими слабостями и низменными инстинктами. Стояли лагерем в Севастополе мы тоже в блатном месте – прямо за колоколом в Херсонесе.
Обратной дорогой в поезде мне было чем заняться – Лёня Геллер, опытный взрослый стоматолог, у которого я спросил, как правильно довезти до родителей огромную крымскую воблу, совершенно серьезно сказал мне, что нужно каждые 2-3 часа доставать её из пакета и проветривать помахиванием. Так я и делал. Что это такая стоматологическая шутка, я понял только спустя несколько лет.
КРЫМСКИЙ ПОХОД, 1996 ГОД
Максим Меньшиков, Олег Матвеев, Ольга Урюпина и Света Григорян
Стоят: Максим Меньшиков, Олег Матвеев, Коля Шафрановский, Дима Цереленко, Лена Миронова, Леонид Геллер, Маша Пантелеева.
Сидят: Елена Андреевна Смолина, Маша Смолина, Оля Урюпина, Ксения Казанцева, икс (подруга Маши Смолиной), Марина Эйбельман, Лёва Кузнецов, Сергей Дмитриев.
***
Леонид Кацва
Ночевкой на территории ханского дворца мы были обязаны отнюдь не напористости начальства. Просто когда группа подошла к воротам, а мы с Геллером принялись раздумывать, куда отправляться дальше на стоянку, на девичий визг из ворот выглянул милиционер. Девицы встретили его словами: о, хан! Лейтенант зарделся и мгновенно растаял, это было заметно невооруженным взглядом. Тут мы его и спросили, где бы можно расположиться, а он добровольно и, что нас, знакомых с нравами московской милиции, изумило, бескорыстно, то есть даром, предложил встать прямо позади дворца, на музейной территории, к вящей зависти второй группы из 1543, прибывшей чуть позже и расположившейся вдали, на речке, в небезопасном соседстве с местной публикой.
Антонина Зикеева /#25/
Разбудила в себе тут давеча, сидя у камина, ностальгического Шерлока. Разбудила Шерлока, буди и Ватсона, чего уж там, надо же кому-то записывать. Потрескивают занявшиеся наконец дрова, картинка расплывается. И вот это уже не камин, а костер в Крыму на горе в районе Фороса. Где-то там внизу город, а тут – полное отсутствие цивилизации, огромная скала за спиной и густое весеннее море до горизонта. Едва занялся 1996-й, нам, дай бог памяти, 12-13 лет, пьянящая подростковость бьет наотмашь по всем неокрепшим чувствам – попробуй удержись.
- Но позвольте, мы будили Шерлока, где нерв, где опасность, где же хоть какое-то преступление в конце-то концов?
Вы правы, пора.
Середина 90-х годов – это такое время, когда слово «нельзя» как-то само собой вывалилось из жизни. У «нельзя» есть четкие границы, есть последствия и даже мораль. В эти же годы там, где ты ожидал совершенно явное «нельзя», оказывалось, что все это лишь мираж, есть «хочу», перед которым пасует любое «нельзя».
- Да что же это такое? Где нерв, нерв давайте!
Конечно.
Школьные поездки – это такой особый жанр – вольница. И вольница эта касается всех участников выполза. Никто и никогда об этом не договаривается, но каждый знает, что именно в поездке можно себе позволить дышать полной грудью. На этом самом месте рассказать бы о том, как на скале появлялось дешевое массандровское пойло, как влюбленные целовались ночами в колючих можжевеловых кустах… но нет, это все потом, не в тот раз. Речь пойдет о прогулке.
Елена Дмитриевна Волжина, что твой Сусанин, решила как-то раз вывести детей на прогулку – не все же на горе торчать, каны надраивать, да по голым скалам с Игорем Сорокиным карабкаться, нужна культура. Крым, конечно, весь одна сплошная культура, шагу, буквально, ступить нельзя, чтоб об культуру не споткнуться. Не будем тревожить древних, обратим наши взоры в день вчерашний – все как-то ближе для подростков.
Ритмично нанося пальцами на лицо чудодейственный крем, Елена Дмитриевна без лишних идиотских вопросов убедилась в том, кто ж на свете всех милее. Черные лосины, заокеанские кроссовки – трепещите все, кто еще не. Дети модели «шестиклассник» вытрясены из палаток, нашпигованы рисом с курагой, выстроены клином – пора. Первые пару километров идется довольно бодро – под гору, еще бы. Море все ближе, забрезжила робкая надежда на поваляться у воды вместо культурной программы. На пятом километре стала забываться цель прогулки, процессия растянулась, желудки начали предательски урчать, как вдруг перед путниками встает он. Забор дачи Горбачева.
Дети оживились – откуда-то возникла абсолютная уверенность в том, что сейчас мы лицом к лицу увидим Горбачева (а это почти как Ленин, только Горбачев). Мальчики помогают девочкам, так, далеко не отходим – есть, все? Все. Дача встретила нас деревьями, уже цветущими белыми и розовыми цветами невиданной красы. А вот и фонтан, в нем нет воды и признаков, что фонтан работает, но место живописное, на культурное вполне смахивает – группируемся для общей фотографии. Внимательный читатель разглядит на этом фото учительницу физкультуры Ольгу Александровну Ильину (aka Нафаня) и не заметит никакой разницы, разве что прическа укоротилась. Сквозь деревья показались очертания какого-то сложносочиненного здания, похожего на санаторий. Приближаемся, вот уже и… БЕЖИМ! К Забору назад! Перепрыгивайте! Дети перемахнули через ограду словно тушканчики, но где ЕД?! Да вот же она, берет штурмом забор! Мобильных телефонов тогда не было, но перевести хоть и всю пленку фотоаппарата ради такого исторического момента не жалко.
- Сорокин, перестань ржать, дай мне на тебя опереться! – сквозь плохо скрываемую улыбку командует ЕД своему выпускнику.
Слышен лай собак, мерещится погоня, щелкают вовсю фотоаппараты – Елена Дмитриевна Волжина, преподаватель русского языка и литературы, была запечатлена для истории в роли злоумышленника, совершившего незаконное проникновение на правительственную дачу, где был арестован последний генсек ЦК КПСС.
Так заканчивался XX век.
КРЫМСКИЙ ПОХОД, 1996 ГОД
«СКОЛЬЗИТ И ПАДАЕТ ВЕСЕЛЫЙ», 2003
Алексей Удимов, отец Дани Удимова /#33/
На осенних каникулах 2003-го 7Б класс Елены Дмитриевны Волжиной махнул на неделю в Крым. К ним примкнули ребята постарше, из 10-го класса, а также штук семь родителей, из тех, что вечно ошиваются в Гимназии, ездят во всякие поездки, околачиваются на праздниках и ходят в походы с детьми. Я сходил и счастлив до сих пор. Орава, конечно, огромная – 37 душ; не знаю, кто ещё кочует такими таборами. (Это уже после, на Соловки, ездили вагонами – по 54 человека). В первый день, когда набирали высоту 1000 м, думал, что умру тут же, лучше, конечно, во-он под тем кизилом. Шли над нижним слоем облаков, а над нами был ещё один слой. Но в последний день вышло солнце, и припекало так, что у кого были шорты и футболки, облачились в них. За пять дней прошли Караби-яйлу и Терке-Яйлу, и одного дня не хватило для Демерджи.
Крым в ноябре – это сказка, просто дух захватывает от такой красоты. В первый день поднимались очень тяжело – набирали высоту и искали тропу к роднику. На последнем издыхании (родительском) нашли какое-то подобие уступа и повалились в изнеможении. Вдруг увидели, что снизу, из долины наползает облако и через несколько минут доползёт до нас, тогда уже не найдём не только тропу, но и друг друга растеряем. Откуда силы взяли, непонятно, но стремительно заползли ещё метров на полтораста. Смотрим, а облако уже заволокло место привала. Плетёмся дальше как-нибудь. Вдруг видим – кизил. И земля усеяна опавшими ягодами. Опустились на четвереньки и давай набивать карманы и защёчные мешки кизилом. А говорят, что нет счастья в жизни! Поволоклись дальше, жуя на ходу. Как в кино про армию Ганнибала в Альпах – «Ешь и иди!».
Родителям достались две палатки. Одна – мамочкам, другая – нам. Как придём на ночёвку, двое отцов – Антон с Тимуром – хвать топоры и шасть с молодёжью на лесоповал. А нам с Володей, значит, палатку ставить. А мы уже за несколько пятилеток всё перезабыли, да и палатки те были из другой эпохи… И вот мы каждый вечер решаем один и тот же ребус: как (блин горелый!) она всё-таки ставится?! Мамочки уже давно расположились в своей и посмеиваются над двумя недотёпами, а мы знай себе возимся с узлами и дугами. Джером и Бидструп в одном флаконе. После похода Тимур признался: я, говорит, как увидел в первый же вечер это сооружение, так сразу же и смылся с топором подальше, даром, что сам архитектор. Пусть, дескать, географ с фотографом ставят, а я уж лучше по лесозаготовкам.
Вспоминается и ночёвка у Свиного Корыта. Целый день бродили в тумане, спускались, поднимались, искали дорогу на Терке-яйлу. Дорогу нашли, начали набирать высоту. Надвигались сумерки. По мере подъёма всё отчётливее слышен вой и шум наверху: ветер резвится, гнёт и качает деревья. Всем как-то малость не по себе: что-то нас там ожидает завтра? В угасающих сумерках наткнулись на корыто с водой – источник! Усталые, голодные, начинающие замерзать бросились ставить бивак, за дровами, разводить костёр. Мы с Володей, ругаясь очень интеллигентно, достали нашу чёртову палатку. Второпях не так воткнули дуги, на верёвке затянули узел, тут и батарейки в фонаре сели. Запасные есть, но попробуй отыщи их впотьмах! А уже темно, только фонари там и сям мелькают. И тут из тьмы и тумана выплыл десятиклассник Миша Бланк: «Вам помочь?» Через пять минут палатка стояла, фонарь горел, а мамочки и папочки набивались в неё для репетиции своего капустного номера – нельзя же отставать от детей! А говорят: нет счастья в жизни!
Шорты и футболки – это последний день на яйле, к вечеру стали спускаться. Вечером классная мама Елена Дмитриевна варила плов. Пока плов варился, вскипятили и попили чайку, приготовили ужин и съели его, попели под гитару, просто посидели, ещё разок попили чайку, ещё немножко попели, разбудили тех, кто посмел уснуть без плова – и вот он, наконец, сварился. Какой это был плов! Сейчас вот вспомнил, и слюнки так и потекли. А ещё говорят: нет счастья в жизни!
Узкая тропа вьётся по склону. Склон весь в опавших листьях. Вниз по склону метрах в десяти-двенадцати – обрыв к реке. Высотой не меньше десяти метров. Воды в той реке полметра, русло и по берегам – всё из камня. Идём гуськом. Впереди меня Тёма Стрелецкий. Тут меня справа, где склон поднимается, обгоняет Лена Ромаскевич – ей позарез нужно в самый перёд. Догнав Тёму, Лена начинает обгон справа. Не на того напала! Препятствуя обгону, Тёма резко прибавляет ходу, оступается и, скользя по листве, с весёлым смехом катится на спине к обрыву. Вот тут только и ощущаешь всей кожей ужасный смысл бессмертной строки поэта «Скользит и падает, весёлый…» Пока я осторожно, дабы самому не свалиться, снял свой рюкзак, Тёма уже прекратил скольжение, перевернулся на живот и всё с тем же беспечным смехом карабкался обратно.
Ночью местами выпал иней. Вышли на трассу, сели в троллейбус, доехали до Алушты. В Алуште пошли к Чёрному морю. Паша Воробьёв потом рассказывал так: «В Алуште я немного отстал от коллектива. Выхожу на набережную – что за притча: все палатки и столики с напитками и сувенирами брошены, ни одного продавца не видать. Что за коммунизм, думаю? Оказывается все – и продавцы, и гуляющая публика в мехах (ноябрь, как-никак!) столпились у парапета и с интересом наблюдают, как наш поход барахтается в прибое».
Обратный путь на Симферополь, на поезд. Южный склон гряды, покатыми буграми спускаясь к берегу, насыщен всеми мыслимыми оттенками жёлтого и оттеняет стройные тёмно-зелёные свечи кипарисов. Смотришь, впитываешь, наглядеться не можешь, а уже проехали, и картина сменилась другой, столь же прекрасной.
Какая же интересная у людей жизнь!
КРЫМСКИЙ ПОХОД, 2003 ГОД
***
Артемий Стрелецкий
Потрясающе написано! Прямо триллер. Автор пиши еще) Как ни странно, очень хорошо помню и обгонявшую меня Лену, и скольжение вниз, и бедного дядю Лешу, который перепугался гораздо больше моего. Но больше всего - ощущение полета в свободном падении
Zoya Perlova
У меня фото из этого похода до сих пор в рамочке стоят
Tatiana Shustilova
Мне очень хорошо запомнилась замечательная песенка из родительского капустника. Кажется, написал ее как раз автор этого поста. Елена Дмитриевна задала тему «Крещение Крымом». В той песенке был такой эпизод. ЕД приказывает всех срочно покрестить; на чей-то вопрос «А чем, собственно, крестить?» она отвечает: «А Крымом, товарищи, Крымом...»))
Полина Медведева
Я уже 25 лет как закончила школу, живу в другой стране, а детям и мужу «про прошлую жизнь» рассказываю о школе и о наших походах
Галина Меделян
Спасибо Лёша! Вы не только замечательный фотограф, но и прекрасно пишете!
Софья Лямина (Королева) и Лена Клящицкая /#14/
Лена Клящицкая и Соня Лямина (Королева)
Наша учеба в старших классах пришлась на время Перестройки, в стране открылись границы! Лучшие ученики школы, отличники и комсомольцы-активисты 9-10 классов были награждены поездкой в Болгарию. В июле 1988 года мы в сопровождении Ларисы Давыдовны, Виктора Михайловича Виленского и Евгении Валентиновны Эткиной отправились в путешествие по обмену с болгарскими школьниками. С тех пор прошло много лет, многое забылось, но своими самыми сильными впечатлениями мы рады поделиться и сейчас.
Добирались мы туда на поезде. От дороги осталось впечатление чего-то долгого и скучного: вроде приключение уже началось, но не терпелось поскорее оказаться Там. На границе стояли несколько часов: поезд переставляли с помощью специальных подъемников на другие колеса, приспособленные для более узкой «европейской» колеи. Пограничники проверяли документы, кстати, никаких загранпаспортов у нас тогда не было, были списки с наклеенными фотографиями и какими-то данными.
Часть пути пролегала через Румынию. На остановках к поезду подбегали местные женщины и дети, которые были очень бедно одеты и просили подаяния. На нас это произвело грустное впечатление.
Мы доехали до Варны, где встретились с принимающими нас новыми друзьями – местными школьниками. Вместе мы поехали в их родной город Новый Пазар на электричке. Поезд сильно отличался от привычных нам советских пригородных поездов своей комфортабельностью. Сейчас бы мы сказали, что электричка напоминала поезд в Хогвартс, с отдельными уютными купе, мягкими креслами.
Нас поселили в общежитии, с которым связано единственное неприятное впечатление от поездки – обилие тараканов. Они были всевозможных видов: от маленьких рыжих, до огромных черных, они шумно разбегались и прятались по щелям при включении света в спальне. Питались мы в школьной столовой. Наиболее необычными для нас блюдами оказались суп из «кисело мляко» со свежими огурцами и компот из абрикосов, который подавался в плоских тарелочках (мы не понимали, его надо есть или пить). На автобусных остановках покупали новые для нас напитки «швепс» и «тоник».
В Новом Пазаре запомнилась экскурсия на стеклодувную фабрику, где мастера выдували вручную удивительно красивые вазы, бокалы, фигурки.
Пожив несколько дней в Новом Пазаре, мы отправились в автобусную поездку практически по всей стране. Запомнился водитель автобуса: лет 35, высокий, приятной наружности. Рядом с водительским креслом висели разные вымпелы, вырезки из газет и … портрет Сталина. Для нас это было просто неприемлемо. Как потом выяснилось, он был турок по происхождению и отношением к Сталину выражал свой национальный протест.
Мы путешествовали по самым важным и красивым городам Болгарии: София, Пловдив, Велико Тырново, Габрово, Плевен, Варна. С первого дня нас поразило обилие «поминальных листков» («скорбные листы») на всех домах, столбах и заборах. Нам объяснили, что в Болгарии есть традиция: в память об ушедших близких печатать листовку с его портретом и историей жизни.
В центре Софии мы увидели большое белое здание, которое нам напомнило Мавзолей Ленина на Красной площади в Москве. Оказалось, что это действительно усыпальница руководителя Коммунистической партии Георгия Димитрова. Больше столица почему-то ничем не запомнилась.
Всех поразил своей красотой старинный город Велико-Тырново. Очаровательные узкие улочки с красивыми домами, балкончики, увитые плющем, развалины старинного замка.
В Плевене нам понравилось гулять вечером среди поющих фонтанов и разноцветной подсветки старинных зданий.
Мы совершили восхождение на легендарную гору Шипка. Поднимаясь к памятнику свободы, мы преодолели около 900 ступенек (!!!), которые покорились даже Ларисе Давыдовне.
В городе Габрово нам рассказали много анекдотов о скупых, экономящих на всем габровцах, отрубающих хвосты кошкам, чтобы те быстрее забегали в дом, и меньше уходило тепла, пока коша вместе с хвостом окажется в доме.
Долгие переезды на автобусе научили нас засыпать мгновенно в любой позе.
Но конечно самые веселые впечатления остались у нас от посещения курорта Золотые пески, Варны и Альбены. Мы никогда раньше не видели такого чистого, теплого и голубого моря! На пляже нас удивили души, это было что-то новое для советских детей. В палатке на пляже мы покупали вкусные «палачинки» – тонкие блинчики, в которые завернута медово-ореховая масса. На пляже удивило обилие немцев, женщин старшего возраста «топлес» (нам было странно и немного неловко на них смотреть).
Обратно в Москву мы ехали в поезде с новыми болгарскими друзьями, которым предстояло так же, как и нам познакомиться с новой страной – Советским Союзом. Мы много гуляли с ребятами по Москве, приглашали к себе в гости, помнится, готовили праздничный обед в кабинете домоводства. К сожалению, дальше Москвы и Московской области гостям из Болгарии выехать было нельзя, такие существовали правила в те времена.
А потом мы расставались… Крепко обнимались около поезда на Белорусском вокзале, обменивались адресами, обещали писать друг другу письма, у девочек на глазах были слезы…
Эта поездка стала для нас открытием нового мира со своими традициями, своей кухней, своими деньгами, на которые можно было купить что-то, что не продавалось в нашей стране: много дефицитных книг, виниловые пластинки очень популярных в то время Майкла Джексона и Мадонны, знаменитое розовое масло и даже жвачку «Orbit».
В этой поездке мы старались впитать в себя и надолго оставить в своей памяти все: солнце, море, дружелюбие болгарских ребят, уютность южных городов, армат роз… Ведь мы совсем не были уверены, что наша первая поездка не окажется последней.
Стоит Надя Альбац, сидят Виктор Михайлович Виленский и Лариса Давыдовна Гуткина, сидит боком справа от ЛД – Лена Клящицкая
Даня Симанов /#28/
Мне очень сложно вспоминать школьные истории, ситуации и байки - да и, наверное, если честно, неинтересно. Для меня 1543 - это не про воспоминания, не про прошлое. А про то, что происходит в моей жизни сейчас, сегодня, каждый день. Мой самый близкий круг общения - 1543, я поддерживаю отношения со многими из тех, с кем вместе учился (и сейчас уже сложно порой вспомнить конкретный класс или даже параллель). Я постоянно встречаю людей из 1543, которых не знал, учась в школе (они или заметно младше, или заметно старше) - мы ходим вместе в море, случайно сталкиваемся в портовом кабаке на Маврикии, они приводят ко мне своих родителей, чтобы я научил их ходить под парусом. Мы стараемся не терять связь с учителями, мы прорываемся друг к другу через все границы и карантины, мы никогда не теряем друг друга из виду надолго.
Для нас 1543 никогда не заканчивалась. Наверное, мы-таки не выпустились окончательно, и наши "истории про 1543" не где-то в дальнем углу памяти, а пишутся прямо сейчас. И это прекрасно!
