12:17 Л.И.Мильграм 

В тяжелое время мы живем… Одна из бед, которая ударила и по образованию, и не только по нему – это исчезновение интеллигенции как социальной общности. Ушли Лихачев и Сахаров, ушли Окуджава и Гердт, разобщилась интеллигенция, и это ужасно. И вдруг… и вдруг археологи нашли … ископаемое! (Показывает на Ю.В.Завельского). И какое! Это человек, это гражданин, это учитель! Здесь уже говорили и желали долгих лет, а я хочу сказать, Юрий Владимирович, это не тебе одному нужно, это людям нужно, чтоб было делать жизнь с кого!

Хотя, конечно, и у тебя есть недостатки. Я, например, считаю, что ты слишком абсолютно морально устойчив. Мне это не нравится. (смех в зале) И вот, наконец, ты вступил в возраст зрелости, готовься и ты… Человек, который живет в этом же климате, с этими же постулатами… Живи долго! Потому что школа должна сохраниться надолго, иначе ты будешь преступником! Ясно? Дай я тебя поцелую (объятия)…

15:40 М.А.Комлева 

Дорогие друзья! Я очень счастлива попасть сюда, в эту школу, о которой знает вся Москва… И, я думаю, не только Москва, но и за ее пределами. Потому что Юрий Владимирович не принадлежит одной школе, он принадлежит целой эпохе в образовании. Это очень солнечный, очень чистый и светлый человек. 

Наверное, он и получился таким, что его школа начиналась даже не в Москве, а далеко за ее пределами. Я тоже начинала в сельской школе, в глубокой сибирской деревне, и я всем говорю: «Я деревенская баба, я сельский учитель, чем очень горжусь!» Но ведь кто был рядом, какая атмосфера? Ссыльные из Ленинградского университета, космополиты конца 40х, кто-то просидел четыре года за Есенина... 

И я сейчас думаю: как же здорово, что есть Завельский! Когда начинающий учитель приходит в школу, где есть личность такого масштаба, ведь и он тоже сформируется особенным человеком. Поэтому спасибо вам, Юрий Владимирович, дорогой, за то, что вы есть, за то, что вы такой. 

Оставайтесь как можно дольше в школе, я уж не говорю обо всем остальном! (объятия)

18:20 Е.А.Ямбург 

Интеллигент, аристократ, корнями он растет из МХАТа, 
В квартире коммунальной ад, но там Качалов и собака, 
Которую воспел поэт на зависть Книппер и Андровской, 
Таких стихов про кошек нет, вот и конфликт на почве плоской. 

Там Яншин примус починял, а Прудкин бегал за закуской, 
Вот этим воздухом дышал мальчонка, что на кухне узкой
Вбирал в себя не смрад, а свет, ушел от века-волкодава, 
Сберег себя на много лет, за что ему, конечно, слава. 

Здесь дышат почва и судьба, но папу со счетов не скинем, 
Кто знал Андропова тогда, а имя с отчеством не вынешь, 
Да из контекста прошлых лет, и это тоже есть защита
Давно уже ****** нет, но имя свято, не забыто. 

Судьба Завельского хранила, и под счастливою звездой
Образовательную ниву пахал усердно наш герой, 
Менялись знаки и возглавья, не убывало только бед - 
Все та же дурь самодержавья, а в школе негасимый свет. 

Его зажег и им спасался, таких немного на Руси, 
При этом вовсе не зазнался, по духу гой его еси. 

Среди совсем чужих миров и слишком ненадежных истин, 
Как завещал один поэт, он перья белые все чистил, 
Теперь они на голове, о, не беда, что их негусто, 
Ведь здесь кончается искусство, и стоит доверять молве. 

Записала Елена Юрьевна Малинская

33:50 В.Ф.Овчинников 

Для меня это очень важное событие. Я иду вслед за Юрием Владимировичем и по возрасту, и не только по возрасту. Действительно, людей этого возраста, людей той эпохи и той педагогической эпохи остается все меньше и меньше. И поэтому так важно как-то сохранить то хорошее, то важное, то интересное, что было в те времена в нашем образовании. И Юрий Владимирович в этом отношении делает все, чтобы это все сохранилось и передавалось следующему поколению. 

Юрий Владимирович, примите мои поздравления, мы большие друзья, и этим все сказано. Спасибо!

35:50 Поздравление Е.А.Ямбурга на 90-летии Ю.В.Завельского.

В хорошем рассоле и огурец просаливается. Это относится не только к ученикам, но и к директорам. Мне очень повезло общаться со всеми вами. Это и Мильграм, и Богуславский, и Овчинников. Рассол был тот еще, замечательный! И вот в этом рассоле мы и варились. Мы с Юрием Владимировичем остались два последних директора в Москве, которые еще выписывают все толстые журналы: «Новый мир», «Знамя», «Звезда»… Мы с ним обсуждаем новые публикации. Молодое поколение, я его обожаю, да, но когда я что-то говорю, они спрашивают: «А что, эти журналы разве еще выходят?» 

С тех пор многое изменилось. Нас всех все время посылают на три буквы, я прошу меня правильно понять, это ЕГЭ, ГИА, РБЦ и так далее. Есть еще одна аббревиатура, которая называется АУП – административно-управленческий персонал. Это были необходимые сноски к моему тексту юбилейному (открывает папку).

Носитель Ветхого Завета, 
Он патриарх, среди АУП, 
Три буквы, времени примета, 
Срываются с горячих губ, 

Среди ЕГЭ, ГИА, а дале 
И СМС, и РБЦ, 
Но дух его подобен стали, 
Невозмутимость на лице. 

Библейский образ Авраама 
Встает тотчас передо мной, 
Почетный возраст Ваш не драма, 
Не повод рваться на покой. 

Скрижали Ветхого Завета 
Не путать с ветошью в пыли, 
В тиши родного кабинета 
Контакт Вы с миром обрели 

А мир для Вас – это ребенок, 
Ему служить – вот Ваш завет, 
Когда контакт с ребенком тонок, 
В душе он оставляет след. 

Его не втиснуть в эсэмэски, 
И рейтингом не отразить, 
Пускай ЕГЭ сдают все с блеском, 
Не для процентов стоит жить! 

На том стоим, нельзя иначе, 
И на закланье не идем, 
Упрямо держимся, не плачем, 
Осанну Вам сейчас поем. 

Вас, словно Фирса, не забудем, 
Хоть образ этот Вам и мил, 
Средь суеты горячих буден 
Терпенья, мужества и сил!

2:53 Раз в год в нашей гимназии я собираю знаменитых московских директоров. Нас осталось очень немного – старых людей, старых директоров школ, которые в свое время многое пытались сделать в советском образовании и, думаю, что сделали многое. Большинство из них, конечно, уже ушло из жизни. Нас осталось человек пять, шесть, может быть, семь… Вот мы и держимся друг за друга, стараемся не терять друг друга из виду. Вот почему я иногда собираю всех директоров здесь, у нас в школе. Это для меня и радостно, но, в какой-то степени, может быть, и грустно. Потому что, когда мы собираемся, мы же видим друг друга (и как мы постарели). Со стороны ведь каждый из нас сам себя не видит…