Сергей
Есенин
/ Полный гербарий /
Дым яблонь, костер рябин, стозвон сосняка, груди берёз, бедра ив, мир осинам, кипяченых черемух рать. Калина губ, город вязевый, заря вишневая, клён опавший, дуб молодой. Плачут вербы, шепчут тополя, пригорюнились девушки-ели, отцвела моя белая липа.
Остались ли еще какие-то деревья в средней полосе? Вроде все тут. «Все деревья, как всадники, съехались в нашем саду»
Есенин сумел однажды и навсегда привить русской природе русские чувства. И сколько бы потом другие деятели не продолжали эти агротехнические эксперименты, место Есенина в самосознании народа уникально и неповторимо. По крайней мере, до тех пор, пока климат в России не поменяется настолько, что вместо лебеды и крапивы вдоль русла высохшей Оки будут цвести агавы и олеандры.
****
Родителей Сергея Есенина поженили очень рано, особо их не спрашивая, поэтому сыном они не занимались и тот рос у деда с бабкой. Через пять лет у матери на стороне родился ещё один сын, много лет она просила у мужа развода, но тот не дал. А ведь если бы Александр Никитич дал развод, вполне возможно, что поэта мы бы знали под именем Сергей Титов. Впрочем, кто знает, был бы он при этом поэтом. Сводные братья не общались и виделись всего раз, в 1924 году. Сергей подарил младшему брату свою фотокарточку. Тот работал скромным проводником в поездах дальнего следования и фотокарточку благоговейно хранил всю жизнь.
Татьяна Федоровна дожила до 1955 года. Это ещё тридцать после гибели своего тридцатилетнего сына, автора строк «ты жива еще моя старушка?». Немногие любители поэзии решались тогда приезжать в Константиново, приходить в ее дом и расспрашивать о Есенине эту строгую, неразговорчивую, одетую в чёрное женщину. Некоторые из тех непростых разговоров записаны, их можно найти. Сейчас прийти в этот дом куда проще – купил билет и иди. Экскурсоводы милы и приветливы. Они расскажут и покажут многое. Но ни дом, ни сад, ни деревья под окном совершенно не такие, какими представляются по стихам.
Вот оно, глупое счастье
С белыми окнами в сад!
По пруду лебедем красным
Плавает тихий закат.
Где-то за садом, несмело,
Там, где калина цветет,
Нежная девушка в белом
Нежную песню поет.
Вместо сада с калиной какой-то зажатый заборами узкий, как пенал, надел земли. Вместо девушки в белом только бабушки в голубом. А никакого пруда и вовсе не было. Возможно, что ровно за этим и стоит приезжать на родину поэтов и изучать их биографию – чтобы оценить масштаб пропасти между их реальной жизнью и бытием их лирических героев.
Для преодоления этой пропасти можно попробовать посмотреть на Есенина через сопоставление с другими известными фигурами отечественной литературы.
1. ЕСЕНИН-ПУШКИН
Оба, и Александр Сергеевич и Сергей Александрович, помимо богатого творческого наследия и ярких биографий оставили на память потомкам и по деревеньке со средним родом от популярного мужского имени в названии. В обоих усадьбах главное впечатление на приезжающих производят не экспонаты музеев, а вид с высокого берега на речную долину. Остальное уже не очень существенно – тут жила "старушка-избушка", там "старушка-кружка" и так далее. Принципиальная разница только в том, что гости Михайловского сначала идут в барский дом и потом осматривают крестьянские постройки, а приезжающие в Константиново делают наоборот.
Между поэтами не только сто лет разницы, но и серьезное сословное различие, которое среди прочего привело и к принципиальной разнице их быстротечных усадебных мезальянсов. Крестьянка Ольга Калашникова родила помещику Пушкину ненужного ему сына, оставшись при этом фактом только его личной биографии, а помещица Лидия Кашина у крестьянина Есенина переродилась в образ Анны Снегиной и через одноименную поэму полноправно вошла в русскую литературу.
Когда-то у этой калитки мне было семнадцать лет,
И девушка в белой косынке сказала мне ласково – «Нет!»
/ из поэмы "Анна Снегина" /
2. ЕСЕНИН-ПЕЛЕВИН
"Девушка в белой косынке", она же Анна, она же "нежная девушка в белом" упоминается у Есенина много раз. Например:
Но припомнил я девушку в белом,
Для которой был пес почтальон.
«Девушка в белом» не обращает на лирического героя никакого внимания. Не только не отвечает, но даже не читает его многочисленные послания: "Потому что мои записки из ошейника пса не брала".
Загадочным образом "пёс" через две строфы меняет пол, рожает щенка и вдруг начинает зваться "сукой", давая название всему стихотворению «Сукин сын». Хотя, возможно, это резкое слово относится не к псу, а к самой игнорирующей письма Анне? Кто знает? По крайней мере, к такой версии нас подталкивает известный фрагмент романа "Чапаев и Пустота":
– Русский народ давно понял, что жизнь – это сон. Вы знаете значение слова «суккуб»?
– Да, – сказала Анна с улыбкой, – кажется, так называется демон, который принимает женское обличье, чтобы обольстить спящего мужчину. А какая тут связь?
– Самая прямая. Когда на Руси говорят, что все бабы суки, слово «сука» здесь уменьшительное от «суккуб». И сама фраза «все бабы суки», – я повторил эти слова с искренним наслаждением, – означает, в сущности, что жизнь есть сон, и сирень, как вы сказали, нам только снится. И все с-суки тоже. То есть я хотел сказать – бабы.
/из романа «Чапаев и Пустота» /
Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень
/из поэмы "Анна Снегина"/
Как русский человек, Есенин, конечно, понимал и про суккубы, и про то, что жизнь есть сон, не хуже пелевинского поэта-декадента Петра Пустоты. Но как поэт лирический, Есенин был вынужден изъясняться менее брутально:
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда
3. ЕСЕНИН-ПАНКРОК
Однако, "сны" и "суки" все же встретились у Есенина в одном тексте:
Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углах прижимал.
Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.
Это одно из самых грубых есенинских стихотворений:
Наша жизнь - простыня да кровать,
Наша жизнь - поцелуй да в омут
Адресовано оно не просто другу: "Мой последний единственный друг", а другу-гитаристу: "Пой же, пой на проклятой гитаре". Поэтому вполне логично, что про эти грубые строчки не вспоминали гитаристы времен городских романсов и заречных улиц, не вспоминали барды, обнимающие желтый изгиб гитары, а вспомнили только рокеры, вспомнили тогда, когда гитара и грубость всерьез пересеклись.
В оригинале у Есенина такое обращение к гитаристу:
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хер...
Не умру я, мой друг, никогда.
"Алиса" в песне "Все это Рок-н-ролл" ссылается на Есенина:
Где воспитательный фактор?
Где вера в светлую даль?
Эй, гитарист, пошли их всех на...
И нажми на свою педаль.
А вот группа "Ленинград" в песне "Все это рейв" ссылается на "Алису" вплоть до дословных цитат и строкой: "Ди-джей шли всех на хуй - крути, бля, шарманку" решительно обрубает цепочку всех возможных дальнейших отсылок и цитат. Тупик есть тупик. Finita.
4. ЕСЕНИН-ТОЛСТОЙ
Одно из первых детских впечатлений в жизни великого русского поэта, согласно автобиографии, это дорога в монастырь: "Помню: лес, большая канавистая дорога. Бабушка идет в Радовецкий монастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за ее палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка все приговаривает: «Иди, иди, ягодка, Бог счастье даст».
Одно из последних впечатлений в жизни великого русского писателя – тоже дорога в монастырь. Последняя попытка попасть в недосягаемую Оптину Пустынь и в 82 года суметь вернуться к своей детской вере, описанной в "Исповеди". У Есенина о детской вере так:
Стыдно мне, что я в бога верил
Горько мне, что не верю теперь
или так:
И молиться не учи, не надо!
К старому возврата больше нет
Если Лермонтов закончил жизнь как Пушкин, то Есенин как Толстой. Оба в самом конце ушли от своей Софьи Андреевны. Кто от бабушки ушел, кто от внучки. И Есенин, и Толстой за неделю до смерти неожиданно, никому ничего не объяснив, не просто уезжают, а сбегают из дому, оставляя будущим беллетристам и кинематографистам богатую почву для фантазий на этот счёт. Каждый их шаг, каждая встреча, каждый разговор этой последней недели будет восстановлен и изучен под микроскопом, но за сто лет внятных объяснений их внезапному порыву так и не появилось. А разница между гостиничной батареей парового отопления и простудой в железнодорожном вагоне не принципиальна – это просто разница между 30 и 80. По сути же они оба совершили над собой одно и то же действие.
Такая вот "канавистая дорога" великой русской литературы.
5. ЕСЕНИН-ПАСТЕРНАК
Проплясал, проплакал дождь весенний,
Замерла гроза.
Скучно мне с тобой, Сергей Есенин,
Подымать глаза.
В этом тексте отражена главная трагедия постмодернизма – невозможность для самого автора преодолеть пропасть между реальной жизнью и бытием собственного лирического героя. Невозможность с ним отождествиться.
Не в ветрах, а, знать, в томах тяжелых
Прозвенит твой сон.
Кто-то сядет, кто-то выгнет плечи,
Вытянет персты.
Близок твой кому-то красный вечер,
Да не нужен ты.
Всколыхнет он Брюсова и Блока,
Встормошит других...
Тот, кто вопреки всем правилам здравого смысла умеет оторваться от реальности и все-таки отождествить поэта и его героя, тот и сам отчасти поэт. Только поэт может услышать, пережить и ответить поэту. Пастернак спустя 30 лет отвечает "Магдалиной":
Брошусь на землю у ног распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам креста.
У Есенина было так:
Не изменят лик земли напевы,
Не стряхнут листа...
Навсегда твои пригвождены ко древу
Красные уста.
И вдруг снова деревья. Из какого именно дерева средней полосы России удобнее всего выстругать себе крест?
Навсегда простер глухие длани
Звездный твой Пилат.
Или, Или, лама савахфани,
Отпусти в закат.
Из "Звёздного Пилата", видимо, потом вырастет лунная дорожка в финале "Мастера и Маргариты".