ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА БАССЕЛЬ

Ольга Александровна Бассель
/ 11.04.1956 - 20.09.2013 /

О МАМЕ

Самым главным в маме было удивительное свойство понимать и принимать. С раннего детства, когда в голове роятся недовыясненные неловкости, странности окружающего мира, когда каждая нанесенная или перенесенная обида кажется вселенским катаклизмом и каждое переживание – острее острия шпаги Д’Артаньяна, мама умела изнутри меня разрушить все тревоги и опасения; вживаясь в них, выпотрошить до дна; не оставив камня на камне, найти верный путь, вынести нужное, жизненно важное, помочь, не бросаясь из крайности в крайность, поступить в унисон внутреннему камертону.

Мама умела уступать, быть в такт, быть согласной, но при этом она никогда не уступила бы там, где идти на попятную нельзя, где шаг назад – турнир, игра на выбывание с совестью и честью.

Со школы наш директор учил нас, что главная триада человеческих качеств – «Упорство, честь и воображение». Их баланс в маме достигал такой степени мелодичности, которая только и может сделать человека трудно-счастливым. Упорство – и в учебе, и в работе, и в выборе. Упорство в значении непреклонности, умения до конца не отчаиваться и поступать соразмерно чувству своей судьбы. Честь – самое романтическое из качеств: не женская обидчивость, не умение создавать себе образ, творить репутацию, а смелая воля правдивости и человечности, не всегда принимаемая и воспринимаемая окружающими. Воображение, как я начала недавно осознавать, едва ли не одно из важнейших качеств, ведших маму в жизни. Воображение пополняло и упорство, и честь. Воображение в детстве окунало с головой в мир героев Джека Лондона и Дюма-сына, в юности вело вглубь, за значки химических формул, наделяя азартом ученого-изобретателя; не давало остановиться на «обычном», на «здешнем», толкало на неумный поиск героя из приключенческого романа. Воображение не давало перешагнуть через юность, наделяло вечной молодостью, жаждой событий, разумным авантюризмом, не-страхом, не-боязнью нового. Воображение заставляло любить стихи, учило жить в образах, не отдаляясь при этом от реальности.

И это – самое загадочное из маминых качеств: настоящий первобытный романтизм, яркий, энергичный, мощный, сочетающийся с умением быть «здесь и сейчас», вне иллюзий, быть в окружающем мире, где идет время на часах, где деньги обесцениваются, где нужно в срок на работе сдавать баланс, покупать продукты, копать грядки на огороде, договариваться с шофером о перевозке катамарана. Эти два полюса не раздирали маму на противоречия, не делали из нее двух разных людей, а укрепляли, дополняли друг друга.

Мама всегда была необыкновенно энергичной – и в делах, и в словах, и в поступках. Я очень любила звонить ей по телефону и слышать ее упругое «алле». Это «алле» вселяло уверенность, что дальше можно говорить начистоту о чем угодно – хоть об очередной паре по алгебре, хоть о том, что сегодня ты вернешься домой поздно по случаю общажного торжества, взбаломученного прошедшим экзаменом. Вторым неизменным атрибутом маминой энергичности была походка. Больше всего я любила даже не сами движения – уверенные, размашистые, быстрые, а звук шагов за полузакрытой дверью. Помню, как в детстве, после того, как меня укладывали спать, в полудреме я вслушивалась в этот звук, и мне казалось, что это на прозрачном осеннем ветру колышутся тоненькие деревянные пластиночки.

Мама умела быть удивительно близкой. Меня всегда озадачивали проблемы моих подруг, связанные с тем, как маме сказать - как от мамы скрыть - как повернуть дело так, чтобы мама не рассердилась и не узнала. От моей мамы никогда ничего не нужно было скрывать. Обо всем главном, что со мной происходило, она узнавала всегда первой, а часто и единственной. Рассказывать маме о своей жизни было одним из главных удовольствий – сидя в вечерней комнате на ее большой кровати, поджав ноги, рассуждать о любви и смерти, о дружеских сплетнях, об учебных проблемах и мировом дисбалансе. Никто с такой силой, как мама, не радовался за меня, когда у меня что-то получалось: когда я получала пятерку, когда удавалось с кем-то по-настоящему подружиться, когда складывались поездка или поход. Никто так не огорчался, когда что-то шло наперекосяк. Быть с мамой на одной волне, знать, что я понимаю ход вещей так же, как она – чувство одного ритма, чувство защищенности, волшебное чувство единомышленника.

Моим главным детским страхом (как и, наверное, у каждого ребенка) был страх рано потерять маму. Какое-то время существовал и другой – страх смерти, небытия, отсутствия твоего сознания в мировом космосе, страх невозможности мыслить, воспринимать жизнь, хотя бы отдаленно, пассивно, в роли зрителя. Этот страх терзал меня в течение нескольких месяцев, доводил до слез, до исступления. И как-то мама сказала мне, что жизнь не заканчивается смертью, что жизнь продолжается всегда, и что когда ее (мамы) не будет, она не умрет «совсем», а будет жить во мне дальше и дальше, а потом будет жить в моих детях и детях моих детей. Так же будет и со мной, и с бабушкой.

Тогда я не поняла полностью маминых слов, но запомнила и интуитивно доверилась им, страх прошел, а воспоминания о нем захлестнула бурная школьная жизнь.

Теперь прошло больше десяти лет. И теперь, Мама, я наконец понимаю тебя до конца и счастлива, что ты тогда мне все объяснила, и что ты будешь со мной, во мне, в моих детях и детях моих детей навсегда.

20 сентября 2014 года
Саша

Ольга Александровна Бассель могла бы быть моей тёщей. И мы бы радовались, ссорились, мирились, восхищались бы друг другом и друг друга уважали. Но этого не произошло. Мы даже не успели познакомиться, потому встретились с Сашей спустя три месяца после смерти ее мамы.

На следующий же день после нашей встречи поехали на Востряковское. С тех пор это место для нас как одна из точек отсчета, где на полчаса уходят текущие заботы, и легко дышится от понимания того, что мы вместе не только ради них.

Со дня смерти Ольги Александровны прошло десять лет. И то место, которое она должна была занять в нашей семье, так и остается незанятым. У меня нет тещи, у Андрюши бабушки, у Саши мамы. Нам всем ее очень не хватает.

На днях я переслушивал архив ее магнитных лент, на которые она в разные годы жизни начитывала стихи. И в школе, и в институте, и потом уже, став мамой, читала их вместе с маленькой Сашей. Эту традицию завел в семье еще ее отец – сохранились пленки, где Александр Борисович Бассель читает Лермонтова, затем Ольга Александровна Цветаеву и Блока, потом уже Саша Гумилева и Ахматову. И когда теперь Андрюша, задумавшись, вспоминает вдруг что-то из Пушкина или Есенина, можно сказать, что ему есть в кого как минимум в четвёртом поколении.

Удивительная штука жизнь. Она периодически сводит людей на разных петлях своей спирали и потом надолго разводит обратно. И надо успеть встретиться и пересечь пути. Вот как получилось у нас:

2003 год. Я снимаю День Культуры в гимназии 1543. В постановке Елены Дмитриевны Волжиной одна из шестиклассниц очень глубоко и по-взрослому читает "Реквием" Ахматовой. Меня это исполнение поражает, и я спрашиваю, кто такая? И мне говорят – Бассель.

2013 год. Для фильма, над которым я работаю, нужно снять или где-то найти хорошее детское исполнение "Реквиема" Ахматовой. Всплывает фамилия Бассель. Оказывается, что у нее только что умерла мама. А фильм как раз о детях, что проносят любовь и память о своих родителях сквозь испытания и годы. Так мы встречаемся.

2023 год. К десятилетию дня памяти Ольги Александровны переслушиваю архив ее магнитных лент и нахожу там среди прочего то, как они в 2003 году репетируют с Сашей Ахматовский "Реквием" перед Днем Культуры. Сначала читает мама, потом читает Саша. Дубль, затем второй, третий. Снова и снова оттачивается техника, ставится интонация. Та самая интонация, что поразила меня тогда, двадцать лет назад.

Так вот как это работает! То, что казалось случайностью, вспышкой, было на самом деле работой, работой души. Большим серьезным воспитательным трудом человека, которого я так никогда в жизни и не видел, но который сотворил для меня самое главное – мое счастье.

Сережа
20 сентября 2023

другие тексты