Казахстан-2011

КАЗАХСКИЕ НАБРОСКИ

Май 2011 года

                          «На улице идет дождь, и я уверен, что это слезы.
Но сегодня это слезы радости, это слезы памяти.»
Ералы Тугжанов

Ночь 3 июня 2011 года, мы вернулись домой. Невозможно стряхнуть с себя ощущения сказки, за окном снова дождь, а в голове продолжают крутиться казахские слова – имена, названия, понятия – батыр, камча, жеруйык.

Наше поколение вступило в активную жизнь в то время, когда общей страны уже не было. Но из всех заграниц самыми любимыми остаются те «заграницы», где говорят на русском языке, где тебя понимают с полуслова, с полунамека и где ты понимаешь также. Так история Войны привела нас в свое время в Белоруссию, Холокоста – на Украину, а история репрессий – в Казахстан. Как не парадоксально, но мрачное и тяжелое прошлое объединяет нас в настоящем, позволяет находить новых друзей и рождает необычайную теплоту взаимоотношений.

ТАМОЖЕННЫЙ СОЮЗ

Выяснилось, что он уже действует, причем самым неожиданным образом. В роскошном и пустом терминале «Е» аэропорта Шереметьево в оставшиеся после регистрации полчаса мы пошли купить пару коробок московского шоколада для небольших подарков знакомым. Однако на кассе магазина «Duty Free» нас попросили предъявить посадочный талон и сказали, что ничего купить нам здесь нельзя, так как между Россией и Казахстаном действует таможенный союз, а значит, никакой беспошлинной торговли на границе быть не может. «Да откуда же мы знали?» - «А вот там у нас при входе написано!» - «Да где же это написано, ничего там не было» - «Ну вот такие теперь правила» - «Ну мы же тут 15 минут потратили на выбор этих конфет! Ну как же так?» Шепотом, пригнувшись: «Ну ладно, если только за наличные, без чека и пакета. Пойдет?» - «Конечно, пойдет!».

При возвращении из Караганды в Астану (220 км) нас остановили на посту ГАИ за превышение скорости на 9 км/ч, причем машина была арендованная и вместе с нашим нарушением компьютер показал еще парочку давних превышений этой же машиной уже на 30 км/ч. Даша просвещала казахских милиционеров минут двадцать, пересказала им всю историю Гулага, рассказала про День Памяти 31 мая, открытие музея Карлага, про Ассамблею народа Казахстана и автопробег. Как и все, встреченные в Казахстане люди, гаишники на посту были очень доброжелательны и трогательны. Объяснив им, что российские права отдать никак не может, Даша с удовольствием заплатила им вдвое больше, чем они ожидали. «Кладите сюда, в руки передавать – плохая примета». Впрочем, расставаться с дорогими гостями из Москвы им не хотелось – «Расскажите, ну как там без Лужкова, как у вас дела при новом мэре?», «А говорят, в Москве жуткая коррупция, правда?» - «Есть немножко...» «А вы не хотите купить машину?» Дело в том, что таможенных пошлин между нами уже нет, а таможенные сборы с Европой у Казахстана еще свои, поэтому автомобиль, который в Москве стоит 25 тысяч, в Казахстане стоит 15, и ежедневно из Казахстана в Россию выезжает на ПМЖ около трехсот европейских машин.

Обратный путь. Аэропорт Астаны. Магазин «Duty Free». Уже зная о новых правилах не тратим времени на выбор, а сразу подходим к кассе – «Скажите, если мы летим в Россию, нам ничего нельзя купить у вас?» - «В Россию? Нет, нельзя – и, пригнувшись, шепотом - Можно, если только без чека и пакетов, а вы сразу в сумку спрячете. Вот только подождите, сейчас таможенник пройдет…»

Мы были в восторге. Между кем и кем этот «Таможенный союз»? Между Америкой и Канадой? Между Бельгией и Голландией? Нет! Он между Россией и Казахстаном, а мы, несмотря на 20 лет независимости, остаемся одним народом и все понимаем одинаково!

ТРИ РАЗА НА КАЗАХСКОЙ ЗЕМЛЕ

Первый раз мы с Дашей приехали в Казахстан в январе 2009 года. Мы не знали в этой стране ни одного человека, и нас никто не знал. Даша ехала просто увидеть то место, где был лагерь в котором прошли пять лет жизни ее бабушки. Увиденное там поразило – огромный мемориал, построенный Президентом страны, простые и очень добрые, внимательные и бережные хранители этого музея, гранитная стена с именами всех узниц лагеря АЛЖИР – восемь тысяч женщин. Среди них бабушка Даши. Такое даже представить себе было трудно. Передать увиденное словами и фотографиями оказалось невозможным и мы сделали фильм «Мы будем жить». Его показал канал «Культура» 30 октября 2009 в День памяти жертв политических репрессий, а через месяц фильм получил три приза на международном правозащитном кинофестивале «Сталкер».

В мае 2010 года нас пригласили в Астану уже как авторов фильма, а Дашу еще и как потомка узницы. 31 мая в Казахстане – День памяти жертв политических репрессий. Это была большая международная встреча историков стран СНГ, музейных работников и потомков репрессированных. Проводила ее Ассамблея народа Казахстана – главный социальный и культурный стержень страны. Приехали люди, у которых не просто родители были заключенными казахстанских лагерей, приехали люди, которые родились в этих лагерях, люди, отнятые от родителей и выросшие в детских домах, большинство из них приехало сюда впервые через 60-70 лет. Среди них родной брат Майи Плисецкой, родная сестра Чингиза Айтматова, жена Вениамина Смехова, десятки обычных, никому неизвестных людей. Все были окружены безмерной волной внимания и заботы, они находились в таком сложном, пограничном состоянии психики, что не снимать этих людей было невозможно. И мы снимали. Трое суток с восьми утра до двух ночи. Так родилось осознание того, что мы будем делать продолжение, вторую серию. Снимали и тех, кто не очень нам подходил для кино, кто говорил сумбурно и невнятно, кого мы по здравому размышлению в монтаж не поставим, но у кого тогда была отчаянная потребность рассказать кому-то всю свою жизнь. Этим людям под 80 лет, кто-то одинок, а у кого-то трое детей и семь внуков, но «у молодых своя жизнь, им…» Мы в те дни работали психологами. Это был ни с чем не сравнимый, уникальный опыт.

Однако, в то лето ко второй серии нам приступить не удалось. Осталось море эмоций, но не было стержня, было много интервью, но почти не было изобразительного ряда, нам казалось, что получится аудиокнига, а не кино.

Но вот прошел год. К 31 мая 2011 года в Казахстане приурочили открытие нового музея - музея Карлага. Официальное мероприятие с участием послов восемнадцати иностранных государств. На этот раз без историков и потомков. Но Ассамблея, оказывается, хорошо запомнила в том году и нас, и наш фильм. Теперь попросили сделать ролик-воспоминание о прошлогодней встрече и обязательно приехать. Мы с Дашей впервые за прошедший год вернулись к отснятому материалу, все пересмотрели и поняли, что материал действительно уникальный, преступно его бросить на полпути. За несколько дней смонтировали небольшой ролик – 27 минут, набросок ко второй серии. Кому интересно, покажем.

И вот мы в Казахстане в третий раз. Ко всему привыкаешь, и ничто из того, что так сильно волновало и тревожило, уже не может волновать и тревожить также. Мы смотрим вокруг менее восторженными глазами, градус эйфории падает. И экономическое благополучие. «Астана – город будущего» с Байтереком во главе уже не так поражает воображение, как в первый раз. Мы видим, как живут люди во внутренних двориках Караганды, как угольные шахты, проданные в 90-е годы Миттелу, стоят закрытыми, а в той самой Малиновке, где АЛЖИР, разваливается некогда цветущая птицефабрика, не засеваются поля и воду в дома дают с 7 до 10 утра. «Горячую воду?»- «Нет, просто воду, горячей у нас вообще не бывает». И фигура Президента. Нет, мы по прежнему безмерно уважаем Нурсултана Абишевича, и считаем, что нет сегодня более достойного и разумного лидера нации, не только в СНГ, но и, возможно, в мире. Но одновременно с этим мы невольно становимся свидетелями утреннего проезда Президента по столице – проспект перекрывается полностью за 15 минут до кортежа, а все машины убираются во внутренние дворы даже с боковых дорожек. Мы слышим, что все наши знакомые, все толковые люди, которых мы знаем в Казахстане, так или иначе принимали участие в последней избирательной компании – обеспечивали явку и проценты, кто в столице, кто на селе. Скоро откроется второй музей Первого Президента – теперь на родине героя в Темиртау и т. д. Но все, повторяю, лишь снимает лишнюю радужную эйфорию, никак не влияя на наше отношение и уважение. Казахстан совершенно справедливо ставит себя в пример всей Европе, как пример истинно толерантного государства, в котором действительно отсутствуют национальные вопросы и конфликты. В котором с одной стороны все правильно понимают про советское время, а с другой никто не обвиняет Россию в геноциде и оккупации, хотя казахи во время раскулачивания и голода потеряли половину своего населения. И сегодня образованный русский человек, гражданин Казахстана, искренне называет себя патриотом своей страны. На денежных банкнотах с одной стороны написано по-казахски, с другой по-русски – такого нет даже в Белоруссии. А уж по-русски все казахи (даже школьники!) говорят настолько без акцента, что даже украинцам далеко, а такой грамотной речи большинству их сверстников из Москвы стоило бы поучиться.

Все это мы уже знали. Так что же могло удивить нас в третий раз? Мы постараемся показать это в фильме, словами очень трудно.

ОТКРЫТИЕ МУЗЕЯ КАРЛАГА

Карагандинский лагерь НКВД – четвертый по величине лагерь ГУЛАГа. Занимал территорию 300 километров в ширину, 200 километров в длину, через него в 30-40-50е годы прошло около миллиона заключенных! Женский лагерь АЛЖИР, про который мы делали наш первый фильм – одно из его многочисленных отделений. Среди узников Карлага Наум Коржавин, Николай Заболоцкий и Лев Гумилев. Приказ о его создании датируется 1931 годом, через 80 лет в сохранившемся здании Управления Карлага открыт музей.

Это не просто здание. Скорее дворец. Да, настоящий дворец. Особенно это чувствуется на контрасте – находится он в селе Долинка и стоит среди убогих саманных домиков, переделанных из бывших бараков, с покосившимися заборчиками. За два года это здание привели в полный порядок и соответствие с историческим обликом. Огромная работа была проделана по созданию музея – и художниками, и историками. Работа историков, к сожалению, пока не очень хорошо представлена, много нелепого и наивного, много недоделанного и не доведенного до совершенства, но все впереди. Главный экспонат музея, безусловно, само здание, не мемориал, не новодел, а те самые стены, в которых каждый день принимались решения о жизни и смерти десятков тысяч. Несмотря на то, что в только что отремонтированных четырнадцати залах музея прекрасная вентиляция, Даша все время жаловалась на нехватку воздуха. Там есть что-то неуловимо давящее на тебя. Аура? Невидимые тени? Не знаю.

На открытии было около тысячи человек, официальные лица, послы разных стран, зачитывали послание Президента. Ярче всех сказал глава чеченской делегации – председатель Парламента Чечни: «Первая моя мысль, когда я увидел это здание? Взорвать!» – и блеск огня в ястребиных стальных глазах. Вообще, его выступление это отдельная тема, надо слушать целиком. Пересказать невозможно. Сила и уверенность – «русский народ – великий народ, казахский народ – великий народ, но и чеченский народ за последние годы доказал, что он тоже великий народ, с которым нельзя не считаться. И нас ведут вперед наши великие лидеры – Назарбаев, Кадыров и Путин с Медведевым». Чеченская делегация была самой представительной, в Караганде мы жили с ними в одной гостинице – когда они выходили на завтрак, мы спешили поскорее дожевать и смыться. Когда вместе со всеми посольскими машинами чеченский кортеж подъезжал к музею, единственной ассоциацией был сериал «Бригада» - длинный ряд черных мерседесов, у которых одновременно открываются все двери…

На открытии, как водится, шел дождь. Финал был сумбурен и смят. От официального мероприятия было ощущение недосказанности чего-то главного и важного. Мы уехали в Караганду на конференцию показывать наш фильм. Конференция была вялой, историки бубнили про историю так неярко и подробно, что зал начал зевать до тех пор, пока с речью не вышла Даша – «...Наверное, мне будет неправильно занимать время на научной конференции. Я представляю здесь скорее искусство. Впрочем, у нас в данном случае общая цель. Просто наука обращается к сознанию, а мы к душе, к эмоциям...» Запускаем фильм. Зал плачет.

АВТОПРОБЕГ

Элитарный клуб лучших женщин Казахстана чуть ли не насильно записал Дашу в свою акцию Памяти, приуроченную к 31 мая, с оптимистическим названием «Автопробег АЛЖИР-КАРЛАГ» (300 километров). Не очень понимая, зачем это нужно, мы наклеили на нашу арендованную машину наклейки, обвесились флажками и поехали колонной среди роскошных белых джипов других участниц. У них были водители (с которыми я потом общался, и чьи разговоры были крайне интересны), а у нас за рулем была Даша, что нисколько не смущало казахскую полицию. На конференцию в Карагандинском Университете мы приехали раньше основной колонны, но флажок слева перед капотом, видимо, так напоминал посольские флажки на машинах, что нам тут же открыли все ворота и шлагбаумы к центральному подъезду. Мы въехали. Полицейский Даше – «Вы на конференцию?» - «Да»- «Только здесь нельзя стоять, так что гостя высаживайте и выезжайте обратно». Даша – «Ну, вообще-то, мы оба на конференцию..» - «Так, девушка, повторяю, гостя высаживаем, разворачиваемся и выезжаем». Мы очень веселились.

В другой раз, наоборот, мы отстали от основной колонны (Даша давала очередное интервью местному ТВ), поэтому долго искали концертный зал, где была масштабная премьера фильма «Жеруйык» («Земля Обетованная»). Навигатор знал все улицы в Астане, кроме той, где находился этот концертный зал. После расспросов нескольких встречных мы наконец приехали, и оказалось, что концертный зал – ближайшее здание к президентскому дворцу. Почему навигатор не знал одну эту улицу – загадка, может, зашифровали. Видим, что белые джипы участниц уже тут. Полицейских машин еще больше. На территорию Дворца обычные машины не пускают, только участников пробега. Даша заезжает и становится в общий ряд джипов. Выходим, спешим, фильм начинается через пять минут. Подбегает полицейский – «Ну что же Вы так поставили машину? Это же некрасиво. Так нельзя!» И тут мы видим, что все машины участниц стоят полукругом, «ёлочкой», мордами к окнам дворца, а мы для быстроты припарковались лицом к бордюру. С трудом сдерживая смех, Даша переставляет машину. Выходим. Полицейский кивает. Мы вытаскиваем камеру и собираемся уже идти, но тут подбегает другой – «Начальник подъехал, говорит, все равно не очень хорошо. Между всеми машинами расстояние метр, а у вас полтора» - «Вы всерьез?!»- «Ну, если сложно, давайте я сам переставлю». Даша переставляет машину еще раз. Полицейские втроем следят. Их обязанность –красивый вид из президентских окон. Подходит знакомый казах (не помню, кто он) и понимающе произносит – «Придираются? Ну что поделать? Полицейские везде одинаковы». Я киваю в ответ, но думаю ровно противоположное – «Не везде, нет. У нас это никому в голову не придет. Это что-то восточное, даже японское – законом регулировать эстетику»

В последний вечер на дружеском ужине Даша пересказала эту историю остальным участницам пробега. Дамы (порядка двадцати очень серьезных деловых женщин) посмеялись, но сказали, что до начала пробега они трижды собирались все вместе и репетировали эту расстановку «ёлочкой» у президентского дворца.

Все большие патриоты, все избирают своего Президента. Но отношение к партии спокойное. «Нур Отан» - казахстанский вариант «Единой России». За столом – «А кто у нас член партии?» - «Вот она и я» - «Ничего себе! Как вас угораздило?» - «Да я не хотела, много лет отбивалась. Но сказали, что в музее нужна первичная партийная организация. Пришлось!», оправдывалась директор АЛЖИРа.

Вообще, тюрки в отличие от порывистых славян не кидаются сломя голову из стороны в сторону. Они ближе к китайцам по умеренности темперамента. И советский опыт Казахстан вполне разумно переваривает – что нужно берет, что не нужно отбрасывает без сожаления. Не тоскуя, как Россия и Белоруссия, по пережиткам прошлого, но и не выбрасывая все на помойку, как украинцы, чехи, поляки, литовцы etc. Вообще, есть ощущение, что Казахстан нащупывает правильный, Серединный путь. И когда находишься там, идея Евразийства не кажется такой уж мифической.

КАРАГАНДА

Караганда отличается от Астаны своей зеленью и уютом. На степных землях Астаны (советский Целиноград) почему-то ничего не хочет расти, как ни стараются жители новой столицы, а диссонанс между небоскребами «города будущего» и хрущевками вызывает иногда «ощущение Москвы». Караганда похожа на Чернигов в летний вечер, хотя Чернигову почти тысяча лет, а Караганде нет и сотни. Тихо, уютно, бульвары, скверы, 4-этажная застройки тридцатых годов. Мы жили в гостинице, где приходили в себя все возвращавшиеся из космоса после Гагарина (он, как известно, приземлился не по плану, не в Казахстане). Гостиница называется «Чайка» - это позывные Валентины Терешковой на орбите. Всюду мемориальные доски со смутно знакомыми именами пионеров советской космонавтики.

У нас была мечта погулять по этому городу пешком. Не осуществилось. Вообще, в первый свой приезд в Казахстан у нас была масса свободного времени – мы ходили по краеведческим музеям, фотографировались в юрте, залезали на Байтерек, ходили театр, в океанариум и даже в 5D кинотеатр в развлекательном центре. Теперь же темп, уровень и характер наших встреч радикально поменялся. Даша очаровала высшее общество республики, ее принимают в члены элитного столичного клуба, в котором состоят руководители больших корпораций, жены министров, в который, как в КПСС, нужна рекомендация от трех членов клуба плюс два года нахождения в ранге «кандидата». Во время торжественного посвящения Дашу спросили «Как Вы думаете, кто в нашем женском клубе имеет членский билет №1?», она попыталась сбить пафос обстановки шуткой «Неужели Нурсултан Абишевич?» - «Почти угадали – его супруга!»

Почему все это? За что? За какие заслуги? Мы в недоумении. Я только вижу, как эти женщины восхищенно ловят за столом каждое Дашино слово. Я все время что-то снимаю, но мы не записали за пять дней ни одного интервью! Напротив, все местные корреспонденты ежедневно мечтают пообщаться с Дашей. Ее начинают узнавать на улицах «мы видели Вас в новостях». Количество новых знакомств и связей растет в геометрической прогрессии, но и своих первых и самых любимых друзей в Казахстане, героев нашего первого фильма, мы не забываем – у Екатерины Борисовны Кузнецовой, главной хранительницы живых свидетельств и автора десятка книг о Карлаге, сидим в ее уютной карагандинской квартире за водкой и пельменями семь часов - до самого рассвета, с Раисой Рамазановной – душой музея АЛЖИР гуляем три часа по Малиновке. Какие уж тут океанариумы… За пять дней нашлось только полчаса перед самолетом, чтобы заехать в наш любимый сувенирный магазин за войлочными игрушками для детей, и это отбившись от двух приглашений на очередные обеды в нашу честь.

Восточное гостеприимство, радушие казахов, передавшееся здесь и русским людям, немыслимое количество подарков при каждой встрече (мы снова улетаем с диким перевесом) – все это нам знакомо по прошлому приезду. Но теперь внимание к нам явно зашкаливает. Почему? Ответ пришел не сразу. Только в самолете на обратном пути мы осознали ту роль, которая была нам отведена в событиях этих дней.

КАЗАХИ

Но вернемся к музею в Долинке. На открытие пространно говорили о многом, но забыли упомянуть главное – имена тех, кто этот музей сделал. А рождался он трудно. Мы следили за этим процессом целый год по письмам от Екатерины Борисовны, которая сама настоящий музей пестовала и приложила все усилия, к тому, чтобы сделать его максимально достоверным и насыщенным. К сожалению, не всем это оказалось нужно. Трижды менялось руководство области и, как следствие, руководство музея, пилились и воровались какие-то средства, менялись одни концепции на другие, в итоге получилось, что директором музея стала совсем молоденькая девушка по имени Жазира из совхоза ЦПО ("Центральное Полеводческое Отделение" - бывшее отделение Карлага, о котором Даша слышала еще от своей бабушки). Нас, понятное дело, это не могло не смущать. Хотелось видеть в этой роли кого-то более опытного и серьезного. Но мы ошибались.

Вообще, в Казахстане мы не раз ловили себя на том, что пытаемся найти объяснение поступков, реакций, мотиваций людей по-московски, ищем какую-то корысть или второе дно, и все время ошибаемся! Казахи отличаются от нас. Они проще и безхитростней. Мы смотрели казахский фильм про депортацию корейцев, «Жеруйык» – фильм очень хороший – декорации, музыка, массовые сцены, картина эмоциональная, волнующая, но сценарий и диалоги прямолинейны донельзя! Все "хорошие" в фильме - хорошие, они улыбаются, все "плохие" – плохие, они хмурят брови. Во время депортации народов казахи действительно проявили себя так, как ни одна другая нация – они обогрели и накормили последним, что у них было, выкинутых в голую степь немцев, корейцев, чеченцев, балкарцев и т. д. Это исторический факт и залог межнационального единства и толерантности современного Казахстана. «Ни к кому мы не относимся так хорошо, как к тем, кому когда-то сделали добро» сказал кто-то восточный и древний. Оттого, возможно, и не получается ничего с толерантностью у европейцев к арабам или у русских к кавказцам. А у казахов получается. Они не гордые люди, не любят пафоса. Но в фильме, где нужно было это показать, это именно так и было показано – без сомнений, без метаний, без подтекста. «Мы корейцы, нас сюда привезли» - «А, ну заходите, корейцы, в дом, мы вас накормим» - «Вот спасибо вам». Нам с Дашей было немного смешно, но многотысячный зал смотрел и плакал. Мы говорили о том, как интеллектуально сложно устроен русский человек, ведь покажи такое кино в Москве, покажи его мне самому без всяких скидок, будь я не в теме, и я скажу – «ну что за розовая клюква, я не верю». Мы не любим приходить к простым истинам простым путем, мы выросли в культурной среде, где искусство должно быть сложным, где человек должен мучиться сам, мучить всех вокруг, должен кого-то в конце концов зарубить топором, чтобы только в эпилоге, наконец, все понять правильно!

А казахи другие. Они кочевали по своей степи столетия, где каждый встречный человек был дорогой гость, молились бездонному Небу аж до середины XIX века, когда к ним наконец пришел ислам, который они тоже поняли по своему. (Это не наши татары, которые мусульмане дольше, чем мы христиане). А потом к ним пришла Советская власть, отняла скот и загнала в города - работайте, добывайте уголь. Но при такой внешней «простоте», есть много глубинных моментов, которых мы просто не знаем. К примеру, каждый казах обязан знать семь поколений своих предков. И ему стыдно, если он не знает. Отсюда такое отношение к Памяти, отсюда такое почтение к мемориалам, отсюда стена с именами 8000 узниц лагеря.

То же и с музеем. Вроде бы все это недавно по историческим меркам было, и много литературы на эту тему, но казахской молодежи репрессии, лагеря, ГУЛАГ представляются чем-то вроде застенков инквизиции с дыбами и прочей радостью. При мне молодые водители, простые парни, делились впечатлениями: «Представляешь, расстреливали людей у рва, ряд за рядом, потом те, кто расстреливали, они сами сходили с ума, тогда их тоже расстреливали и кидали в тот же ров, и так далее…» Где, как, откуда взял эту историю корейский парень c распространенной фамилией Цой, чьи деды были переселены в Казахстан, но никогда ничего при жизни не рассказывали об этом времени, и оба носили отчество «Иванович». Хотя, если подумать, то примерно так и было. Если иносказательно. Собирательный образ эпохи. Один глубокий ров и тела, тела, тела. Жертвы, палачи. Все рядом.

Итак, Жазира. Директор музея. Девушка двадцати восьми лет, но выглядит на двадцать, не больше. Знаний об истории страны не больше, чем у корейца Цоя. Но при этом ноль самомнения, заносчивости, огромное желание научиться, понять, разобраться. Блондинка, легкомысленная – только первое впечатление. Полгода назад они с Кузнецовой ездили в Иерусалим в командировку, изучали музейное дело на лучших примерах.. Прослушали трехчасовую экскурсию в Яд Вашем, музее Холокоста. Жазира вышла и пошла опять ко входу – «Я была на этой экскурсии как человек, но ничего не поняла. Пойду второй раз, теперь уже как музейный работник». Я и сам только полгода был там, и прекрасно понимаю, что ни за что не смог бы пойти в этот музей второй раз подряд.

Мы с Дашей приехали в Долинку на следующий день после открытия, накануне договорившись с директором музея и ее начальством в Министерстве культуры, что нам разрешат внутри снимать все, что мы сочтем нужным. Поснимали, послушали экскурсовода Лену (тоже, кстати, кореянку), порадовались работе художников, огорчились отсутствию представлений об истории и у вчерашней выпускницы истфака КарГУ (Карагандинский Университет). Но дальше было то, чего мы совершенно не ожидали – Жазира пригласила нас в свой кабинет, позвала своих помощниц, представила их нам по именам, рассказала про их работу, потом попросила их накрыть на стол, забрать ее телефон, отвечать на звонки и два часа ее не беспокоить. Не беспокоили они ее в итоге не два, а пять часов, которые мы провели в кабинете.

Искренний, открытый, серьезный и деловой разговор. Мы делились своими впечатлениями, говорили о недостатках. Жазира краснела, оправдывалась, записывала все в блокнот и обещала исправить – «вот приедете через год, увидите» Почему все как будто держат отчет перед нами? За кого нас принимают?! В какой-то момент Даша прислала мне смс-ку, что все это напоминает «Ревизора» Гоголя. А я сказал, что тогда наше участие в автопробеге с посольским флажком на носу напоминает автопробег Остапа Бендера.

НАША РОЛЬ

Так кто же мы здесь? Заезжие гастролеры? «Киношники» из Москвы? Почему из частных лиц мы превратились в таких важных персон?

На ужине в последний вечер мы сидели в компании Ералы Тугжанова, Председателя Ассамблеи, заместителя Назарбаева – главного идеолога и организатора прошлогодней встречи и нынешнего мероприятия. Чиновник, которому почему-то небезразличны 80-летние бабушки из далекой Белоруссии, и он отлично помнит, что год назад она ему сказала, и что он ей ответил. Он удивил нас этим еще тогда, в прошлом мае. Так вот, на этом ужине в узкой компании, когда все парадные речи остались позади, можно было поговорить откровенно. Он сказал, что на открытии музея Карлага были послы восемнадцати стран – Польши, Германии, каждый народ, которого это коснулось, счел своим долгом принять приглашение и приехать. Не было только посла России. Он не смог. И вообще никого от России не было (если не считать красавцев-чеченцев). Только мы с Дашей. А ведь большинство заключенных там были не корейцы, не чеченцы, не немцы, и даже не казахи. Большинство заключенных Карлага – русские люди.

А на Россию в Казахстане смотрят, смотрят внимательно, ее имеют в виду, про нее не забывают, за новостями из нее следят. Из того же подслушанного мной разговора водителей между собой, простых ребят – «Слышал, собираются новую дорогу строить в Караганду, будет по шесть полос в каждую сторону, представляешь? Такого даже в Москве нет!» Заметьте, не в Пекине, не в Нью-Йорке, не в Токио. В Москве.

И от всей огромной и великой страны приехали только мы. Случайно, неслучайно, почему – не имеет значения, так сложилось на этот раз. И не потому что мы такие чудесные или кино делаем лучше всех, а так вышло, что вся сила внимания, вся сила притяжения сосредоточилась на нас. Когда над океаном идет грозовая туча, то вся сила ее электрического потенциала собирает заряженные частицы на самом кончике верхней мачты и тогда он начинает светиться. Моряки называли это «огни святого Эльма».

Noblesse oblige, и ты вдруг становишься в ответе не только за себя, но и за свою страну, которую ты здесь невольно представляешь. По тебе будут судить о ней. А значит, нельзя подвести, нельзя слепить туфту или клюкву. Нужно сделать хорошее кино, на той высоте и на том градусе, под которым мы прожили эти четыре дня в Казахстане.

Сергей Павловский
Июнь 2011

Мемориал на месте лагеря АЛЖИР