Сто  лет  одиночества...

                                                                ПУТЕШЕСТВИЕ В КУРСК. 
                                                                                                                            Октябрь 2010 года.  

 

                          «Он мог бы спалить этот город, но города в сущности нет…»
                                                                                                                             БГ

В 7 утра 2 октября 2010 года я вышел из поезда на курский перрон. Из темноты на меня взглянуло мрачное лицо с плаката партии "Яблоко". Я сел на пассажирское место 31-ой Волги, таксист сел на свое, нагнулся ко мне, извинился и вытащил из под меня ключи зажигания. «Вы их оставляете прямо на сиденье?!» - «Да не жалко. Хоть бы кто ее угнал уже!». Волга покатилась под уклон, дернулась, завелась, и мы въехали на вокзальную площадь. «Включите фары, пожалуйста» - «Можно и фары».

Мы ехали по предместьям. Покосившиеся заборы, силуэты лачуг. Я закрывал глаза, хотелось спать. Я открывал глаза. Предместья, лачуги, заборы. Город не начинался. Мы ехали пять минут, ехали десять. Потом я понял, что напрасно жду, что город не начнется. Вернее, то, что я вижу за темным окном, и есть город Курск. 

Тогда из дремоты выплыло начало повести – «Мой прадед, Сергей Павловский, сбежал из этого города в 18 лет. Мой дед, Сергей Павловский, никогда сюда так и не приехал. А теперь я, Сергей Павловский, 32-ух лет от роду, еду, чтобы увидеть тот город, из которого сбежал мой прадед». 

Потом было два дня активного общения, знакомств с родственниками, экскурсий по городу пеших, автомобильных, трамвайных, были и солнце, и открытия, и новые интересные встречи, но все это нисколько не изменило первого впечатления, а только утвердило его. Мне нужно было понять прадеда, и я его понял.

 В гостинице на ресепшн, когда подошла моя очередь среди командированных, заспанная женщина-администратор, взяв мой паспорт, сказала «Ну, вы-то точно у нас не в первый раз! Знакомое лицо.» - «Нет, я как раз в первый...» 

 


Сергей Григорьевич Павловский, 1917 год
 

Выспавшись я пошел знакомиться с родственниками, которых никогда не видел - троюродной тетей Леной, ее мужем и четвероюродным братом Колей. Вернее так, мы когда-то виделись, но мне тогда было 4 года.


                                                   С четвероюродным братом Колей


Лена и Коля
 

Она показала мне Дом Павловских, в котором жил прапрадед Григорий Николаевич, его жена Прасковья Борисовна, и все их восемь детей. По крайней мере, после революции жили тут. 

Дом каким-то чудом стоит, но скоро многоэтажки должны его раздавить. Это в двух шагах от центральной улицы Ленина, за театром. 

  

 


Дом Павловских. 
Пересечение улиц Димитрова и Ватутина
(со слов Антонина Григорьевны и Геннадия Алексеевича)

Лена знает, где похоронен Григорий Павловский. Рядом еще трое - старшая дочь Антонина и ее муж Шилов, а также их служанка. Крест со временем истлел, и она поставила здесь памятник, к которому приделала табличку. Даты рождения и смерти со слов Антонины. Перед моим приездом муж Лены ездил на кладбище сметать с могилы листья, чтобы не ударить в грязь лицом. 

Никитское кладбище центральное в городе. Григорий похоронен на главной аллее, ведущей к храму. В центре аллеи памятник знаменитому курскому астроному-самоучке Федору Семенову. (Подробнее тут). В честь которого названа одна из самых тихих и уютных улочек города, куда не пришел еще XX век. Кладбище нельзя назвать ухоженным - здесь уже лет сорок никого не хоронят, поскольку нет традиции хоронить новых покойников в старые могилы. Но при этом нет и запустения. Оно прозрачно и светло. (фотографии Никитского кладбища)

 

 




Никитское кладбище

 

За оградой старой части кладбища – мемориал жертвам войны. То есть, это место было раньше солдатским кладбищем, но в семидесятые землю сровняли, кости сложили в братские могилы, а площадь заасфальтировали. Так устроен любой мемориал в городе, если задуматься. Просто тут все это происходило у Лены на глазах и она мне рассказывала про экскаваторы. Здесь горит вечный огонь.

Здесь же похоронены члены команды подводной лодки «Курск», жители города.

А еще чуть дальше, на офицерском кладбище, в соседних могилах похоронены писатели Константин Воробьев и Евгений Носов. Причем Носов-то в Курске жил, и памятник ему стоит около его собственного дома. А вот Воробьев умер в Литве, и только через двадцать лет его вдова перенесла прах в Курск. Памятник же ему открыли только в этом году. 

   

 


Мемориал


Здесь было кладбище

 

Все это я узнал разговорившись на следующий день с интеллигентными пожилыми женщинами, которых встретил у памятника «Жертвам политических репрессий» в парке Героев Гражданской войны. Они рассказали, например, что на сцене курского театра одно время даже шла пьеса «Усвятские шлемоносцы», что у обоих в Курске вышли пятитомники полного собрания сочинений, что узнать все про них можно в литературном музее, но он в воскресенье закрыт. 

В парке «Героев Гражданской войны» тоже горит вечный огонь. И это очень символично, потому что парк разбит на месте немецкого кладбища времен оккупации. Таким образом, Курск единственный город, который я знаю, где пусть и не специально, но тем не менее, горят два вечных огня – на месте захоронения и советских солдат и немецких. 

 
                            Эта женщина читала все десять томов....

 


Памятник жертвам политических репрессий


Рядом - памятник Героям Гражданской войны 
(то есть тем, кто погиб раньше и не стал жертвой политических репрессий)

 

В Курске, кстати, очень много хороших памятников.

 

       
                   Курский Пушкин          Катерина Зеленко - Герой Советского Союза

 

         
                                  Пушкин на фоне торгового дома "Пушкинский"

 


Писатель Константин Воробьев


Писатель Евгений Носов


Композитор Георгий Свиридов

 

От Никитского кладбища (если пролезть в дыру в заборе) трамвай номер 4 идет прямо до улицы Дейнеки (где живут мои родственники). Это противоположные концы города. 

Хотя, «концы» - это громко сказано, потому что у Курска нет концов! Курск – это разбросанное по огромной территории человеческое жилье на 420 000 человек, а дома большей частью одноэтажные. Поэтому по площади он как Москва. Но только еще более эклектично-хаотичный. В нем нет ничего от губернского города. Видимо, XVIII век его не тронул, не упорядочил, не построил красивых фасадов. Поэтому за дело взялся век XX, а потом XXI, которые заполняют лакуны и шьют заплаты из торговых центров прямо поверх деревенских домов. Если нужна более наглядная картина, то представьте себе смесь Переславля и Мытищ с равной плотностью застройки. Таков город Курск. 

Зато в нем есть перепады высот, кручи и довольно высокие холмы, что рождает неповторимые виды. На общем плане это Иерусалим, а вблизи – Ялта. 
   
                      Торговый центр                                                Дома на склоне холма


Небесный свет

 

Центр города гордо называется Красной площадью. На месте зеленого (слева) дома были торговые ряды, в которых и была кожевенная лавка Павловских. 

Это место древнего торга перед самой крепостью. Курск – город-страж, один из элементов засечной линии Московских царей против степи, Дикого поля. Орел-Курск-Льгов-Рыльск.  При Грозном и Годунове сюда бежали от крепостного права, вольного люда скопилось немало, и города эти легко перекинулись к Лжедмитрию. Потом крестьянские восстания XVII века – Болотников, Разин. С воссоединением Украйны страсти утихли и город успокоился.

На месте древней крепости теперь Знаменский собор. Краса и гордость. До революции это хранилище главной курской святыни -= иконы Знамение, после революции кинотеатр, а теперь просто эмблема города. 

Перед собором хороший музей с пеньками.

 
                   На Красной площади                              Река Кур - главный топоним города. 
                                                                                           Якобы была судоходной


Красная площадь


Вид на древнее городище вобрал в себя все, что возможно - рекламные щиты XXI, здание советского цирка XX, ставшее заводом здание бывшего монастыря и Знаменский собор XIX

 

Церквей в город очень много. Купеческие церкви XIX века, все одна к одной. Но очень нарядные. В одной из Курских церквей с колокольни при постройке рухнул мальчик, купеческий сын. Но не разбился, а стал Серафимом Саровским. («Ну понимаешь, головкой-то ударился, и стал святым. Святые же все немного того»). 

 

 

     

     
                                                       Сергиево-Казанский собор

 

 


Костел

 

На другой день Лена познакомила меня еще с одной веткой семьи Павловских, которую долгие годы все считали пропавшей. 80 лет назад произошел довольно болезненный разрыв, и общение закончилось. Думаю, что даже дедушка ничего не знал. Он говорил, что родственников, носящих фамилию Павловский больше нет. Оказывается, это не так. По крайней мере, ни Саша, ни папа ничего не знают про свою троюродную сестру Милу, как и она про них. 

Мила с мужем музыканты. Красивые, уверенные, талантливые люди, которым стало тесно в Курске, и они отчетливо поняли, что хотят перебираться в Москву. Я пришел к ним в дом в тот момент, когда они паковали вещи. Мы ничего не знали про существование друг друга и легко могли разминуться. 

Мила показала мне уголки Курска, где прошло ее детство, где можно дотронуться рукой до настоящего, где в глаз не попадают «Мытищи», а есть только «Переславль».

Виды старого Курска можно найти тут http://www.old.kurskcity.ru/index.html

 

 


С четвероюродным братом Ромой 
и троюродной тетей Милой

 

       
                                                       

        
                                                       


Мила

 

А Лениному сыну Коле только 17 лет, он живет с родителями в тесной квартире, где если приходит гость, то одному из членов семьи уже нет места за столом, но он уже убегает из Курска виртуально – уходит в свою комнату и по скайпу общается с девушкой из Пензы. 

Кстати, если бы приехал Леша, и мы бы все вместе пошли к Дому на Ватутина, то нас бы звали точно также, как сыновей Григория Павловского – Николай, Сергей, Алексей. Это как имена «Аурелиано» и «Хосе Аркадио» в книге Маркеса. 

Прошло сто лет, а потомки Павловских до сих пор так или иначе стремятся сбежать из этого города. 

Вот такие курские СТО ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА….  

 

 

 

  

 

другие тексты