Как Завельский перевоспитывал хулиганов
Когда я начинала учиться в 43 школе, в ней еще были хулиганы. Хулиганы очень плохо учились, оскорбляли одноклассников, курили, и вообще очень мешали нормальным людям жить и работать.
В моем классе самым страшным хулиганом был человек по имени Аркадий Косой. Лет ему было наверное 15 (Аркадии пару раз оставался в других школах на второй год). Он с трудом умел читать и писать, о том, чтобы готовить какие-либо уроки не было речи. Кроме того он терроризировал одноклассников, оскорблял девочек, дрался, в общем утомлял всех вокруг – и учеников и учителей.
Юрий Владимирович, уже тогда, в далеких 70-х начинал строить очаг культуры и наличие Аркадия Косого в школе его не устраивало. Но убрать Аркадия из школы было делом очень непростым. Оставалось постоянно терпеть его выходки. Например, во время урока Аркадий просится в туалет. Его учитель отпускает. Аркадии заходит в женский туалет и выходить оттуда отказывается даже на перемене. Перед туалетом собирается толпа из учеников и учителей. Аркадий держит оборону в туалете и гордо заявляет, что из туалета не выйдет. Более того, угрожает расписать стены туалета неприличными словами. Наконец подходит Юрий Владимирович. Все с нетерпением ждут, как он отреагирует. Юрий Владимирович минуту молчит, а потом раздается его вопль: АРКАДИЙ, НУ ЧТО У ТЕБЯ ЗА ПРОБЛЕМЫ. ЧТО ТЕБЕ ОДНОГО ТУАЛЕТА МАЛО ЧТО-ЛИ!
После этой реплики, удивленный Аркадий из туалета вышел.
Понимая всю безнадежность что-либо сделать с неподдающимися никакому исправлению хулиганами, Завельский не на секунду не оставлял попыток их перевоспитать.
Одна из гениальных, как казалось Завельскому, педагогических идей была принять Аркадия в комсомол. То что по Аркадию плачет тюрьма и он в ней в конечном итоге окажется, не вызывало сомнения ни у одного из моих одноклассников. Поэтому когда Завельский лично торжественно объявил, что он дает СВОЮ ПЕРСОНАЛЬНУЮ рекомендацию Аркадию, ему удалось поразить абсолютно всех.
Мне довелось присутствовать на заседании комитета комсомола школы, на котором Юрий Владимирович буквально силой своего авторитета убедил (если не сказать заставил) принять решение по приему Аркадия в комсомол.
В комитете комсомола школы были ребята, которые отлично учились и занимались общественной работой. С учениками типа Аркадия все старались не встречаться в темном переулке, да и при свете тоже. Тем более что Аркадий любил и постоянно угрожал всем. (PS В день приема в комсомол Аркадий был в приподнятом настроении и отмечал это тем, что на перемене подходил сзади к девочкам и задирал им юбки. Кто-то не выдержал и пожаловался Завельскому, но Завельский своего эпохального решения не изменил)
Нас сидело четыре человека – кандидаты для приема в комсомол. Три спокойные и тихие девочки 13 лет (в их числе сидела я) и Аркадий Косой. Комитет комсомола персонально разбирал каждую кандидатуру и принимал решение, кто достоин и кто недостоин, быть комсомольцем. Последнее слово говорил Юрий Владимирович.
За первых двух девочек все тихо проголосовали. Остался Аркадий Косой и я. Как только началось обсуждение кандидатуры Аркадия, ребята замолчали. Секретарем комитета комсомола был Олег Страдзинг, очень приятный интеллигентный мальчик, собиравшийся поступать в МГИМО. Он и Аркадий были с разных планет. Олег сдавленно произнес: “ Вот поступило предложений…..” Завельский быстро перехватил инициативу и произнес то, что он называет “педагогической проповедью”, доказав, что более достойного человека, чем Аркадий нет в природе. Моему изумлению не было предела. Так же изумленно смотрели остальные присутствовавшие. Но директор есть директор. Все проголосовали “за”.
После этого осталась моя кандидатура. Олег Страдзинг, уверенный в том, что все подходит к концу, начал спокойно говорить : нам осталось утвердить кандидатуру Тани …..” И тут вдруг произошло второе изумившее меня событие. Завельский снова вскочил с таким же, как теперь говорят, пафосом набросился на меня. В своей речи он яростно доказывал, что таким людям как я не место в комсомоле, что я не являюсь примером для других, которым должен являться настоящий комсомолец и т. д. Я ничего не понимала. Я проучилась в этой школе всего год, была очень тихой и погруженной в учебу, с Завельским лично никогда не разговаривала и вообще всех боялась, а уж по сравнению с Аркадием Косым, просто была ангелом. Почему и чем я его так рассердила, я не поняла. Сочувственно глядя на меня, Олег Страдзинг сказал, «Таня, извини, мы не можем дать тебе сейчас рекомендацию, в следующий раз».
Обиделась я ужасно. Завельский со мной не разговаривал и никаких дальнейших объяснений о причинах своего выступления не дал.
Я сидела и думала, что наверное мне надо начать бить стекла, угрожать учителям и разрисовывать стены, чтобы ко мне относились по человечески, или, по крайней мере, по-человечески разговаривали.
Аркадию вступление в комсомол не помогло. Он опять что-то натворил, попал в милицию, не ходил на уроки, появлялся с подбитыми глазами и пьяный. Так что педагогические усилия Завельского в отношении Аркадия прошли даром. На следующий год Аркадия в нашей школе уже не было, его удалось из школы убрать.
Через два года, когда я стала постарше и посмелее и уже не боялась разговаривать с директором, я подошла и спросила у Юрия Владимировича, зачем тогда ему все это понадобилось и с Аркадием и что меня волновало больше со мной. Я спросила, «Юрий Владимирович, Вы же меня вообще не знали и никогда в жизни со мной не разговаривали, почему Вы тогда так выступили. Почему после этого комитета комсомола Вы не сказали мне ни слова?» И тут Юрий Владимирович проявил подлинный педагогический талант. Он просто рассмеялся и сказал: «да ты не расстраивайся, ну всякое в жизни бывает. Ты не горюй из-за этого, не зацикливайся. Ну, выступил, ну так получилось. Все проходит».
И я подумала, ну действительно, чего из-за такой ерунды расстраиваться, есть вещи и поважнее.
Татьяна Довгалюк, VI, США