Меня бесят
Несомненно, заслуживает внимания тот факт, что эффективнейшим способом самовдохновения может служить ненависть к определенному человеку. Или презрение. Особенно большое значение это может иметь на ранних этапах сочинительства, так как злость обычно быстро выветривается, начиная с момента рассмотрения. Ненависть может дать повод к ироническому переосмыслению конкретного образа. Наличие такого отношения подразумевает крайнюю степень субъективизма, крайней степени очеловеченности взгляда, его пристрастности. Автор пытается изобразить его как можно с более неприятной стороны, автор становится гипнотизером и пытается внушить своим пациентам чувство омерзения. Интересный результат может дать сочетание холодного, подробного перечисления деталей внешнего облика с общим негативным настроем. Ведь не может же в самом деле отрицательное отношение вырастать из такой ерунды! Но человек есть человек, и при всей своей чуткости он может, встав на раз выбранную колею поведения и отношения, проявлять поразительную глупость ли, глухоту ли или, может, нежелание расставаться с однажды выбранным стереотипом. В конечном счете, попытки творчества подобного рода исцеляют художника, возвращают ему разум, позволяют отринуть заблуждения. Пропустив события своей жизни через призму таланта, он начинает относиться к ним гораздо спокойнее. В качестве примечания, можно заметить, что к включениям своих непосредственных эмоций в пространство произведения особенно склонны музыканты. Тогда как музыка сейчас – во многом квинтэссенция состояния чувств. Литература – квинтэссенция впечатлений бытия, уже из названия понятно, что это несколько посложнее игры со звуком. Мы копим, обобщаем, переиначиваем, перекраиваем свое прошлое. Мы его одухотворяем, мы сообщаем ему часть самих себя, прошлое начинает приобретать опознавательные знаки принадлежности, собственности. Позволяя себе некоторую бестактность, признаюсь, что сейчас у меня нет никакого желания к переосмыслению произошедших событий, однако право распоряжаться ими по своему усмотрению я оставляю за собой. Возражать мне бесполезно, мои поступки не подлежат обсуждению, также как не подлежат обсуждения феномены среды человеческого обитания. Вперед же, любезный читатель, следуй за мной в выдуманный нами мирок! Но не держись направления своего проводника, он также может заплутать. У каждого из нас собственное солнце, для каждого из нас тени от деревьев падают в разную сторону.
Немногочисленное общество людей разного возраста, связанных непонятными и подчас сомнительными отношениями пребывает в местах отдаленных от больших групп своих собратьев, утопленных в городах. Все по законам классического детектива, судьба уже склонилась над доской. Но детектива не будет! Будет история о самоукрощении, будет история борьбы с соблазнами. Я был с ними знаком, до этого я их видел и относился к вам настороженно. Свобода – не бездонный кошель распутника, а я не оборванный сборщик податей. Мы встретились безо всяких конфликтов. Пухлого поросенка хорошо прокоптило южное солнце. Нос загнулся коротким клювом. Дюймовочку стихии пожалели, оставив все, как есть, возможно, от того, что уродовать было нечего. Я не испытывал к ним никакого отвращения, я вообще люблю убогоньких, слабых, стеснительных от природы людей. Рядом с ними не ощущаешь принуждения, с ними ты можешь быть честными. Открыть свое истинное лицо. Опекать того, кто слабее тебя. Но угроза последовала с другой стороны. Представьте себе, подчиненные народы взбунтовались! Ума не приложу, где начало этого недовольства! С первых дней они охотно присоединились к моей любимой забаве – игре на телах. Я не знал себе равных в этом занятии во всей округе. И вовсю дурил, кривлялся, совал руки не вовремя, в меру куражился, красиво падал, гибко гнулся. Поросенок явно прожил меньше моего. Но иных гложет желание помыкать подобными себе. Я же не интриган, а открыто высказать неодобрение не могу до поры до времени. Были и те, глаза которых запорошены снегом, в сердце слова выдуманного устава, а руки держат ключи. Эти могущественные духи не любят перемен, происходящих за их спиной и помимо их воли. Запомни, малыш, пока мы распоряжаемся даже содержимым твоего желудка. Поэтому этот пакет ты принесешь на место целым и невредимым либо мы приплавим его к твоей промежности. С таким сокровищем пройти путь целиком будет нелегко. Удивительно, но ты затаил на меня обиду. Меня бесит твоя манера изъясняться, промямлив глупость с видом оригинала, ты строил рожицу мальчика-паиньки, тайком подмигивая своим приятелям. Мать твою, сукин сын, но эти фокусы заставляют меня вспоминать прошлое. Я страсть как не люблю перешептывания за моей спиной, но с желанием сделать их доступными. Я, представьте себе дорогой читатель, даже заслужил в его заговорщических сплетнях некое безобидное прозвище. Юноши, будьте сознательными, бойтесь скрывать свои изречения насчет своих сожителей, пусть даже и невольных. Этим вы можете нажить себе непримиримых врагов. Ах, да, чуть не забыл, пусть ваша дорогая корпоративность поцелует мне задницу. Буду откровенным, я ее ни во что не ставлю, все ваши связи уже недействительны. Почему? Я их просто отменил. А помнишь, как ваша парочка превращалась в кукушку и петуха. Вначале робко и будто застенчиво, а затем все более распаляясь, переходили на бесстыдные восхваление бессмысленного трюкачества и карьеризма. А тебе, моя сладкая, очень подходит роль кукушки, а еще больше, если бы такая существовала, роль антикукушки. Кое-кто стал часто ранить покровы моей вселенной. Всадник без головы теряет оную, пытаясь пробиться за пределы сфер дозволенного. Нарушители бьют зеркала в моем королевстве, хотя зеркало никогда не поставит подножки, лишь надоедает глупым копированием поступков творца. Остается лишь придумать казнь. Но за этим дело не постоит: у нас богатое прошлое. Нет, это, право, смешно, вы же настоящее пугало, особенно, со своим ловеласом ….